Энтони Калделлис - Византийская кунсткамера [Неортодоксальные факты из жизни самой православной империи]

«Византийская кунсткамера» — это, прежде всего, развлекательное произведение. Каждый элемент здесь самодостаточен, так что ее можно читать урывками. Мое самое большое желание — чтобы книга идеально подходила для чтения в уборной.

С другой стороны, я написал эту книгу как дань уважения тем византийским авторам, которые дарили мне столько удовольствия и интеллектуальных стимулов на протяжении десятилетий. Среди них был, например, монах-философ, признавшийся в письме к влюбленному другу, что «я тоже поддался чарам кареглазой девушки», а в другом месте, что «я увидел в церкви чудесно написанную икону и украл ее, спрятав под своим плащом». Я смею лишь надеяться, что такие византийцы оценили бы то, что я сделал здесь от их имени. В конце концов, их культура породила множество тематических антологий, парадоксографий и сборников назидательных историй и чудес, а также собраний цитат. Они могли бы признать эту книгу родственницей своих собственных. В конце концов, ведь это они создали почти весь материал, который в ней содержится.

Кроме развлечения, «Византийская кунсткамера» может дать любому, кто читает лекции о Византии, удобный источник историй и анекдотов, которые забавно иллюстрируют различные контексты и ситуации. Многие из них также отлично подходят для застольных бесед, хотя вы должны заранее тщательно оценить, насколько ваши собеседники терпимы к вульгарности. Некоторые анекдоты настолько темны или отобраны из столь различных текстов, что с таким багажом вы можете притворяться, будто знаете культуру гораздо глубже и шире, чем на самом деле. Так что грабьте спокойно! Эту книгу могут использовать даже те, кто, на самом деле, не хочет ее читать: например, на нее можно написать рецензию.

Отдельные статьи в «Византийской кунсткамере» немного длиннее, чем в ее греческих и римских аналогах, и содержат больше коротких рассказов — формат, в котором византийцы достигли вершин. Во многих случаях я сократил или перефразировал тексты, чтобы усилить акцент на кульминационной точке или каком-то занятном аспекте. Библиография отсутствует: любой имеющий доступ к Интернету может найти полные ссылки на первоисточники, которые я цитирую, хотя несколько действительно малоизвестных я поместил в сноски. Для большинства текстов я даю конкретную дату, если она известна, а в иных случаях — приблизительную дату или годы правления соответствующего императора.

Некоторые из диковинок были добавлены к этому, сознательно или нет, толпой моих близких друзей-византинистов (они сами знают, о ком речь). Технологии позволяют нам поддерживать тесный контакт на больших расстояниях, а формат медиа способствовал развитию искусства посылать маленькие курьезы для развлечения друзей. Я особенно благодарен Наоми Питамбер за то, что она предложила некоторые изображения, использованные в этой книге. Но, прежде всего, эта книга обязана своим существованием и всеми своими достоинствами Стефану Вранке, который читал и перечитывал ее, отсеивал изначальный мусор и давал отличные советы по усовершенствованию конечного продукта. Заслуга в изобретении этого формата принадлежит Джиму Маккауну, которого мне также посчастливилось иметь среди своих читателей. Я благодарю его, вместе с еще одним анонимным рецензентом, за их ценные предложения.

Развод

По закону мужчина может просить развода, если жена подвергла сомнению его мужскую честь, скажем, своей неверностью или аморальным поведением; причинила ему телесные увечья, покушаясь на его жизнь посредством магии или физического насилия; поставила под угрозу его попытки продолжения рода, например, своей неверностью или абортами. Он также мог потребовать развода, если жена была неспособна выполнять свои супружеские обязанности из-за неизлечимой болезни, к примеру безумия или проказы. Безумие иногда отличали от одержимости бесами, которая не составляла основания для развода (Corpus iuris civilis; Эклога; Василики).

Женщины могли требовать развода, если брак угрожает их целомудрию, например, из-за подстрекательства к занятию проституцией или обвинений в неверности, или их телесной неприкосновенности путем покушения на их жизнь посредством магии или физического насилия; или если муж не мог выполнять свои супружеские обязанности из-за болезни (опять же из-за безумия или проказы), был замешан в тяжких преступлениях, был импотентом более трех лет или отсутствовал более пяти лет, например находился в плену. Женщина также могла просить развода, если ее муж был убежден, что она ему изменяет, и настаивал на этом утверждении, даже обнаружив свою ошибку (Corpus iuris civilis; Эклога; Василики).

Неверность мужчины — не повод для развода, а закон от 449 года позволял женщине требовать его, если тот развратничал с другими женщинами в то время, «когда она видела это» (Кодекс Юстиниана 5.17.8.2).

Удивительная супружеская чета обратилась к митрополиту Навпакта Иоанну Апокавку с просьбой о разводе (около 1210 года). Муж Константин был шестнадцати лет от роду и худым, а его жена Анна — старше и дороднее. Она призналась, что завела роман, так как ее муж не мог выполнять свои супружеские обязанности. «По сердцу женщине наглец», — процитировал Аристофана Апокавк в своем вердикте, настолько он позабавился их истории и контрасту во внешности. Он разрешил развод: закон не должен принуждать к единству то, что природа явно намеревалась разлучить, — правда, при условии, что Анна не выйдет замуж за своего любовника ( Иоанн Апокавк . Письма 12).

Апокавк столкнулся и с другой парой в деле о разводе: жена Ирина абсолютно не выносила своего мужа Константина. Она не хотела спать с ним, соседи насмехались над ними, и он съеживался при ее приближении. Представители епископа пытались запереть их обоих в маленькой комнатке, чтобы заставить заниматься любовью, но она кусала его пальцы и ногтями раздирала до крови его руки. Константин, в конце концов, отчаялся в этом катастрофическом браке и попросил развода. Апокавк дал на него санкцию, сказав, что легче было бы соединить огонь и воду, чем Константина и Ирину (Письма 7).

Мария подала прошение о разводе со своим мужем Николаем, «потому что он обращался с ней по обычаю мужеложцев (ἀνδρομανής)… и подвергал ее побоям за то, что она отказывала ему в этом богомерзком и нечистом деле». Дело дошло до архиепископа Охридского Димитрия Хоматина (около 1220 года), который признал, что здесь нет никакого законного повода для развода, но поскольку женщина поклялась, что покончит с собой, он дал ей развод, чтобы душа ее не пострадала из-за этого еще большего греха ( Димитрий Хоматин . Труды 17).