Шарль Пти-Дютайи - Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии

Однако Каролингами было передано новой династии очень значительное наследство: мы имеем в виду власть короля над Галликанской церковью.

Церковь, которая видела крушение во Франции римского и императорского режима и вынуждена была жить в контакте со светскими сеньориями, не могла совершенно избежать влияния феодального политического и социального строя и нравов феодальной аристократии; точно так же она в настоящее время подчиняется в некоторых странах режиму республиканскому и демократическому. Но в XI в. еще в большей степени, чем теперь, церковь представляла собой особый мир. Если под церковью мы понимаем совокупность прелатов, священников и монахов, умом и сердцем преданных христианскому идеалу, если мы оставим без внимания грубых вояк и многочисленных развратников, затесавшихся в ту эпоху в ее ряды, то мы можем сказать, что анархия и беспорядок претили ей и что приобретенная ею независимость в некоторых отношениях казалась ей купленной слишком дорогой ценой. Она сохраняла, как политический идеал, воспоминание о христианской Римской империи. Дело в том, что для спасения душ ей нужен был мир; несмотря на очень сильные внутренние раздоры, у нее было инстинктивное влечение к единству и иерархическому повиновению. За неимением императорского Рима Галликанская церковь обращала свои взоры к Риму папскому. Невероятный успех лжеисидоровых декреталий, которыми она пользовалась в течение уже полутораста лет, ясно свидетельствовал о желании церкви обосновать на древнем предании тот факт, что христианским миром управляет Святой престол. Но она сохраняла свое роялистское рвение, и на протяжении всех Средних веков она будет проповедовать каролингское учение о двух властях: божественная миссия Святого престола и монархии являлись для нее основой всякой политической доктрины. Даже в то время, когда их авторитет был особенно слабым, т. е. именно в течение того периода, который мы рассматриваем в этой главе, папа и король Франции находили защитников среди духовенства. Предпринятая в X в. реформа монастырей, которую энергично продолжали в XI в. клюнийские аббаты и некоторые другие прелаты, приводила к торжеству этой теории, так как монастыри не могли вернуть себе свое достоинство, свою независимость и свои средства, не могли избежать грубого господства знати и вымогательств епископов, иначе как вступив в союз с королевской властью и со Святым престолом.

Церковь была привязана к королям Франции узами, которые эти последние сами укрепляли в продолжение пяти веков. Разве ее не обогащали все время и не оказывали ей покровительства Меровинги и Каролинги! В Гуго Капете и Роберте Благочестивом она нашла усердных приверженцев церковной реформы. Капетинги соглашались во время коронования произносить присягу, в которой только и говорилось, что об их обязанностях по отношению к церкви. В свою очередь и церковь делала монархии денежные подарки, посылала в войско короля (ost) рыцарей и держателей со своих земель и снабжала его курию просвещенными советниками, и больше того. В королевском домене и во многих епархиях, расположенных вне его, церковь была посредством права регалии (droit de régale) связана волей и даже капризом королей. На юге, в Бретани, в Нормандии назначение епископов ускользало из рук Капетингов; но в церковных провинциях Реймса, Санса и Тура и даже в самом центре Франции четыре архиепископских должности (в Реймсе, Сансе, Туре и Бурже) и около двадцати епископских зависели от короля. Что это значило? А то, что, когда умирал человек, занимавший эту должность, король распоряжался как хозяин епископскими доходами и назначал на вакантные бенефиции своих кандидатов (droit de régale), пользовался и даже злоупотреблял правом на оставшиеся после покойника пожитки, что позволяло ему расхищать движимость последнего, и по прошествии известного промежутка времени, иногда чрезмерно продолжительного, навязывал своего кандидата на епископскую кафедру, например, кого-нибудь из своих личных друзей или родственников или клерков своей курии. Соборные каноники, которые фактически производили выборы по соглашению с некоторыми сеньорами епархии, протестовали редко; епископы провинции, избирая митрополита, также бывали послушны; и если папа не поддержит кого-нибудь из устраненных кандидатов, епископский или архиепископский посох оставался в руках королевского фаворита. В распоряжении короля, правда, в меньшей пропорции, были и аббатства, часто значительные и богатые, которые считались как бы составлявшими часть его «фиска» его домена. Некоторые из них были королевскими, потому что были принесены в фиск Гуго Капетом в 987 г.; другие — потому что первым Капегингам удалось, наделив их иммунитетом, изъять из ведения графов, которые их захватили. Был составлен список аббатств и капитулов (collegiales), относительно которых тексты (очень, впрочем, скудные) давали основание предположить, что они существовали во времена Гуго Капета. Из общего их числа, приблизительно 527, насчитали около 32, в которых он был патроном, и 16, в которых он делил свои права с епископом или каким-нибудь сеньором. Из этих почти пятидесяти аббатств и капитулов 26 были расположены в Сансской провинции, главным образом в Паризи и Орлеане, 1,5 — в Реймсской провинции, 4 — в провинции и епархии Турской, 2 (а может быть, 4) — в Лионской, одно (или 3) — в Буржской. Король сам был аббатом Сен-Мартен-де-Тур, Сен-Дени, Сен-Жермен-де-Пре, Сен-Корнейль-де-Компьен [6] Отсюда прозвище Capet или chapet (одетый в духовную мантию). Это прозвище, данное хронистами XI в. отцу Гуго, стало прибавляться к имени последнего лишь начиная с XII в. Название «Капетинг» сочинено, по-видимому, английским хронистом Раулелгом Диси. . В остальных королевских монастырях он ставил аббатов по своему выбору, насколько клюнийская реформа это еще допускала; во всяком случае, он широко пользовался их богатствами.

Никто из крупных вассалов не располагал таким количеством епископств и аббатств и не имел, подобно королю, столько наблюдательных пунктов вне пределов своих доменов. В этом отношении первые Капетинги не имели соперников. Но, как мы это только что видели, епископства и монастыри на юге, на западе и в Нормандии ускользали от короля, и к тому же он не мог рассчитывать на постоянное послушание и верность даже тех из них, которые были расположены в его домене. Следует неустанно повторять, даже описывая их отношения с церковью, что первых Капетингов плохо слушались и мало уважали. Наоборот, император держал германское духовенство совершенно в своих руках. Вот почему и был «спор из-за инвеституры» в Германии, но его не было во Франции.