Шарль Пти-Дютайи - Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии

Бальи являются уполномоченными более постоянными, чем другие, но это учреждение, в особенности в течение первой трети ХШ в., сохраняет свой первоначальный характер делегации то индивидуальной, то коллективной: еще в царствование Людовика VIII и во время регентства Бланки Кастильской бальи часто образуют комиссии вдвоем-втроем: устраивают судебные заседания, а бальяжи являются округами с изменчивыми границами и обозначаются именем управляющего данным округом бальи. Они судят, управляют, собирают доходы, но часто они возвращаются в курию, чтобы вновь занять там свое прежнее место. С течением времени бальяж делается точно ограниченным округом, называемым по имени данной местности и управляемым только одним бальи; так, например, бальяж Вермандуа делается таким между 1234 и 1236 гг. На юге начиная с 1226 г. создаются королевские сенешальства; сенешали являются теми же бальи, но вследствие отдаленности они обладают большей независимостью от курии. Бальи и сенешали — это важные персоны, которые в текстах иногда именуются «главными бальи» или «наместниками короля». Они управляют прежде всего землями, принадлежащими королю, и теми, по отношению к которым у него есть какие-нибудь права, в особенности право высшего суда (haute justice), но их деятельность уже выходит из рамок королевского домена, и они вмешиваются, насколько возможно больше, в жизнь соседних сеньорий или свободных городов.

Еще сохраняются некоторые сенешальства феодального характера: Вильгельм де Рош был признан Филиппом Августом сенешалем Анжу, Мэна и Турени, а виконт Туар — сенешалем Пуату и Аквитании. В качестве таковых они приносили ленную присягу (оммаж) и получали в свою пользу часть доходов. Но настоящее управление в этих областях было вверено сенешалям низшего ранга или бальи. Филипп Август хотел сделать лишь временную уступку крупным сеньорам, о превращении которых в чиновников не могло быть и речи. При их помощи он надеялся прибрать к рукам малонадежную местную знать. Анжуйское сенешальство после смерти Вильгельма де Рош перешло к его зятю, а потом к дочери. Эмери де Туар после своей измены лишился сенешальства в Пуату. Это касается великого сенешаля Нормандии, обязанности которого были вполне реальными, то эта должность была упразднена Филиппом Августом.

Одна из самых важных обязанностей бальи и сенешалей — добывать для короля деньги.

Доходы королевской власти со времени завоеваний Филиппа Августа значительно увеличились; не потому, что они приняли другой характер и что стали регулярно взиматься государственные налоги, а потому, что домен принял известные уже нам размеры и что король, которого теперь уже боятся, может так только навязать свою волю городам и церквам, но извлечь всю возможную выгоду из феодального кутюма и из своего положения верховного сюзерена.

Выручка от превотств, по счету 1202 г., доходила до 31 782 парижских ливров, а к середине XIII в. приблизилась уже к 50 000 парижских ливров. Но многие доходы, в частности, доходы от лесов и от рыбной ловли, не взимались прево и фигурируют в счетах не по этой статье. В общем счете ко дню Сретения 1227 г., являющемуся третьим сроком поступлений 1226–1227 гг., каждый из больших лесов дает дохода около 800 ливров. В 1202 г. весь доход от лесов равнялся 7080 ливрам.

Некоторые сборы, прежде взимавшиеся только в пределах домена или соседних церковных сеньорий, теперь получили широкое географическое распространение. Таковы expleta, т. е. доходы от суда, штрафы: по счету 1202 г. — 5310 ливров; а также канцелярские пошлины, налог с освобождений: орлеанские каноники обещают королю в 1225 г. уплатить двести ливров, если они освободят своих сервов в Этампе.

Старинное право постоя дает королю, как и прежде, возможность путешествовать по своему королевству без больших расходов: оно принесло 1815 ливров дохода во время объезда, совершенного Людовиком VIII в 1223 г., и на основании этого права архиепископ и жители Реймса оплачивают значительные расходы во время коронации. Но с течением времени размеры сборов, связанных с этим правом, определяются все более точно или же превращаются в ежегодный налог, например, в 100 ливров.

Кроме этих сборов, которые мы только что перечислили, налоги или добровольные приношения, которыми облагаются некоторые люди в связи со своим положением, или коммуны, светские и церковные, становятся все более и более прибыльными. Некоторые из них имеют характер сеньориальный или феодальный; другие можно объяснить только монархической прерогативой. Иностранцы (чужеземцы, евреи, ломбардцы) терпимы только с целью их эксплуатации. Чужеземцы («aubains»), поселившиеся в домене и даже на некоторых церковных землях, платят королю специальную подать. Филипп Август, проявивший сначала жестокий фанатизм по отношению к евреям, пришел потом к тому решению, что лучше регулярно вымогать с них налоги, и к концу его царствования жизнь евреев в его домене стала спокойной и благополучной. Отдача в заем за проценты или «ростовщичество» стало терпимым. Людовик VIII и Людовик IX показали себя гораздо более суровыми, один, без сомнения, — из-за своей алчности и под влиянием своих баронов, другой — вследствие ненависти к евреям.

Людовик VIII, по соглашению с двадцатью четырьмя духовными и светскими сеньорами, постановил, что за долги евреям проценты перестают уплачиваться, а долговая сумма должна быть в течение трех лет выплачена сеньору заимодавца: и весьма вероятно, что из заимодавцев лишь очень немногим пришлось снова увидеть, какого цвета их деньги. Summa ludeorum , доходившая в частичном счете 1227 г. до 8682 ливров, получилась, без сомнения, от обложения королем этих еврейских долгов. Этот указ, так же как и аналогичные указы Людовика IX, не выполнялись в той их части, которая запрещала займы за проценты, но с этих пор королевские агенты стали проявлять по отношению к жившим в доменах евреям полный произвол и грабить их без зазрения совести. В одном приказе короля каркассонскому сенешалю говорится с полным цинизмом: «Возьмите столько, сколько сможете, у тех из наших евреев, которые сидят в тюрьме, так как мы желаем попользоваться тем, что им принадлежит, “quia volumus habere de suo”» . Ломбардские банкиры обосновались в Париже с 1224 г. Каждый из них платил королю 2 ливра 10 су в год. Они занимались ростовщичеством, как и евреи, и с ними церемонились не больше, чем с этими последними.

Экономическое развитие, которым городское население было обязано счастливым годам мира, привело не только к повышению налогов на промышленность и торговлю. Города, расположенные в домене, и многие епископальные города изнемогали под тяжестью обложения, особенно в конце царствования Людовика Святого. С них не только требовали денежной «помощи в четырех случаях», но произвольно брали у них «добровольные приношения» и заставляли их давать в долг деньги, которые им не всегда удавалось получить обратно.