Александр Радаев - Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры

Увы, пакт Рериха к началу Второй мировой войны все еще не был ратифицирован многими странами, в том числе Германией и СССР. Тем не менее, эта сфера регулировалась 56-й статьей Гаагской конвенции 1907 года, где было сказано, что запрещается преднамеренный захват, истребление или повреждение исторических памятников, научных и художественных произведений и собственности церковных, благотворительных, научных и художественных учреждений и общин, которая приравнивается к частной собственности. И это положение было цинично проигнорировано Германией.

Если не считать Сфинкса с разбитым по приказу Наполеона лицом, Вторая мировая война стала первым случаем в истории, когда культурные ценности массово уничтожались, и не только в результате военных действий, а намеренно. Причем уничтожение и грабеж шли по продуманному плану. 1 марта 1942 года руководителем по разграблению культурных ценностей был назначен рейхсминистр оккупированных восточных областей Розенберг. Среди специально созданных для разграбления захваченных территорий было исследовательское и просветительское общество «Наследие», штаб «Изобразительное искусство» Розенберга и генеральное посредничество «Восток». Засекреченная акция по грабежу музеев, частных собраний, храмов и библиотек была названа «Линц». Созданная к началу войны «Кунсткомиссия» занималась оценкой дворцового имущества и перевозкой ценностей в Германию.

Конкретно Розенберг был наделен полномочиями для грабежа лично Гитлером, который указывал, что проверка и конфискация культурных сокровищ будет производиться для выполнения заданий национал-социалистической партии. Из СССР он вывез 1418 вагонов ценностей. По итогам войны был выпущен каталог награбленных фашистами культурных ценностей СССР из 39 томов. Каталоги наиболее ценных «приобретений» составлялись и немцами, туда вносили сокровища, сохраненные для фюрера и, например, выставленные в сверхмузее в Линце. Агентом по отбору экспонатов для гитлеровской коллекции был бывший директор Дрезденской галереи Ганс Поссе.

Таганрогский краеведческий музей был разграблен шефом гестапо Краузе и завотделом пропаганды немецкой армии Лабертом. Они расстреляли хранителя музея профессора В. М. Базилевича, который пытался укрыть часть коллекции от грабежа. Защищая картины, скульптуры, фарфор и мебель, погибли и другие сотрудники музея. Ну а немецкие офицеры вывезли награбленное и раздарили экспонаты фашистским чиновникам.

Есть такой расхожий отрывок из лекции Лотмана о психологических и социальных причинах хамства, который в равной степени относится и к современной гопоте, и, как выясняется, ко многим чиновникам. Несложная формула объясняет вызывающее поведение людей, сознательно уничтожающих прекрасное.

«Если говорить о психологической основе хамства – это психология раба… Это психология человека, которого унижали, который поэтому сам себя не уважает и стремится компенсировать свое внутреннее неуважение, унижая других людей…

Соединение униженности с определенными душевными качествами, главным образом… с выпадением из культурной традиции, приводит к тому, что желание унизить другого дополняется желанием разрушать…

М. Горький неоднократно подчеркивал, что корень хулиганства – в скуке, а скука порождается неодаренностью. Сочетание неодаренности с социальной заброшенностью, с униженностью порождает «комплекс трущоб» – комплекс разрушительный; он и вырывается наружу в форме хамства.

Культура – вещь очень хорошая, но она нас всех и стесняет: не делай того, не делай этого, это стыдно делать… Чем дальше, тем культура требует больших отказов, больших стеснений, она облагораживает чувства и превращает простого человека в интеллигентного человека. И поэтому определенным людям, особенно людям малокультурным или угнетенным своей серостью, социальной униженностью, очень хочется сбросить это все. Тогда появляется… истолкование свободы как полной свободы от человеческих ограничений. Это и есть хамство…»

Часто разговор о вандализме на войне сводится к несложным психологическим закономерностям, которые увязывают низовое происхождение простых солдат, тяготы армейской жизни, постоянный страх смерти и созерцание ужасов войны с расчеловечиванием. Часто говорится, что процесс этот сильнее выражен на нижних уровнях армейской иерархии. Но не все ужасное делалось руками необразованных рядовых.

Так, директор Гамбургского археологического музея профессор Матес разграблял Краснодарский музей, откуда лично украл большое число скифских золотых украшений. Не укладывается в голове, как историк, музейщик мог пойти против тех принципов, которыми он жил большую часть жизни (жил ли?). При этом известны случаи, когда советские студенты исторических и искусствоведческих факультетов, будучи рядовыми солдатами, спасали из пожаров и руин немецких городов картины, рискуя жизнью…

Чтобы ощутить реальное падения рубля, о котором так много говорят, достаточно представить тысячекратное его удешевление по сравнению с гоголевскими временами. Хороший дамский плащ стоил 80 рублей («Невский проспект»), хорошая бричка – 4000 рублей («Коляска»), а хорошая девка – 120 рублей («Мертвые души»). Сильно измельчал рублишко.

В Останкинском дворце хранилось седло Карла XII, доставшееся Борису Петровичу Шереметеву после Полтавской битвы – вместе с королевским конем.

Это, кстати, не легенда, седло действительно было подарено Шереметеву Петром I. Я видел его своими глазами – на выставке 2009 года в Кремле, посвященной 300-летию Северной войны и Полтавской битвы. Как сейчас помню, там еще был мундир Карла XII из Стокгольма – между прочим, единственный из сохранившихся его мундиров. Причем именно в этом камзоле Карла убили в 1718 году при осаде крепости Фредрикстен. Он был в окопах, на передовой, и погиб от шальной пули, а по некоторым сведениям – от отскочившей пуговицы! На воротнике его камзола до сих пор сохранились следы монаршей крови (последнего монарха Европы, погибшего на поле боя).

Храм Спаса на Нередице был на занятой нашими войсками территории, находился на линии обороны, и на протяжении нескольких месяцев фашисты обстреливали его с другого берега реки Волхов – с артиллерийских позиций в Юрьевом монастыре. Давний хранитель церкви В. Ф. Антонов несколько месяцев укрывал здание, загораживал пробоины фанерой и досками, укреплял стены, закрывал железными листами окна. Но в октябре большая часть здания обрушилась, похоронив под завалами прекрасные средневековые фрески.