Райнхард Виттрам - История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств

Немецкие поселения, представлявшие собой поселки с разбросанной застройкой, оказали глубокое влияние на судьбы народов Прибалтики, но они не служили целям полной колонизации. При этом орден, конечно, заботился о крестьянах из числа германских переселенцев, о чем однозначно можно судить по записям лифляндского вице-магистра Георга в Любеке от 27 апреля 1261 года. В них говорится, что в XIII веке после тяжелого поражения у озера Дурбе орден обещал желавшим переехать в Лифляндию немецким крестьянам освобождение от налогов сроком на шесть лет и всяческую помощь.

Однако немецкие крестьяне на этот призыв не откликнулись, и причины этого до сих пор не понятны. Ведь попытки объяснить это тем обстоятельством, что сухопутные пути следования оказались перекрыты литовцами, а ехать морем крестьяне опасались, действительности не соответствуют. Во-первых, один сухопутный путь из Пруссии в Лифляндию, пусть даже опасный и частично на небольшом отрезке пролегавший по чужой территории, существовал, и им пользовались довольно часто. Он шел по побережью через Мемель и Поланген [88] Поланген – до 1917 г. официальное название города Паланга на западе Литвы. . А во-вторых, на кораблях крестьяне передвигались охотно, о чем свидетельствуют те же записи от 1261 года. В них содержится прямое распоряжение о необходимости предоставить суда для желающих переехать и подготовить для этого Мемель.

Больше понимания в попытке получить ответ на поставленный вопрос дает рассмотрение природных условий в Лифляндии, а также особенностей ее политического положения и социальных отношений. На севере земля была тверже, а климат гораздо суровей, чем в Пруссии. В общем, это был неласковый и далекий край. Место на корабле стоило дорого, и в целом переселение в Лифляндию требовало больших усилий, которые вряд ли могла компенсировать притягательность новых мест. В результате для расширения крестьянских поселений, похоже, не хватало людей.

Помимо того, местных крестьян, которые были хорошо приспособлены к тамошним жизненным условиям и не столь притязательны, как колонисты, при существовавших условиях заменить оказалось не так-то легко. При этом важным обстоятельством выступало то, что прибывшие землевладельцы не могли свободно передвигаться по лесам, а при создании поселений на месте выкорчеванных деревьев поневоле брали себе компаньонов, что повышало затраты. К тому же дикие на первый взгляд местности оказывались отнюдь не безлюдными. В результате, поскольку землевладельцам приходилось тратиться на вооружение, что сильно их перегружало, а политические и материальные силы в крае были сильно раздроблены, финансовые возможности колонистов оказывались весьма ограниченными. И эта проблема, очевидно, оставалась нерешенной и во времена ранних завоеваний, и после 1261 года. Таким образом, предпосылки для колонизации здесь заметно отличались от тех, что были свойственны Пруссии.

К тому же в Лифляндии хватало и чужих поселений. На эстляндском побережье и на островах примерно с 1270 года, скорее всего пользуясь поддержкой различных заинтересованных лиц – Эзель-Викского епископа, отдельных феодалов и предпринимателей, а также, возможно, города Реваль, обосновались шведские рыбаки, охотники за тюленями, лоцманы и даже крестьяне. При этом постройка шведских поселений на побережье должна была обходиться гораздо дешевле, чем обоснование германских крестьян в глубине края. В тамошних условиях само собой получилось так, что, устремляясь в Финляндию, шведы стали расселяться и на побережье Финского залива. При этом, похоже, можно различить два периода такого расселения: первый начался с середины XIII столетия, а второй – с крупного восстания эстонцев в 1343 году, который продлился до конца Средних веков.

Германский орден попытался установить в Лифляндии единую властную систему, намереваясь добиться там такого же положения, что и в Пруссии. Однако, несмотря на все успехи, эта «борьба за унитарное государство», определявшая внутреннее содержание развития этого края в Средние века, к намеченной цели не привела – слишком мощными оказались противодействовавшие силы. Но и архиепископ, в чьем лице воплощались в жизнь традиции, заложенные основателем государства Альбертом, и который был неутомимым соперником ордена на протяжении двух веков, также не обладал необходимой силой для объединения края под своим началом. Он не мог решить задачу, исторически предназначавшуюся ордену. В результате противоборство между орденом и архиепископом, принимавшее порой весьма ожесточенный характер, являлось в определенной степени выражением внутренней слабости германской колонии в Лифляндии, чему еще со времен Альберта способствовала и политика Папской курии, выражавшаяся в принципе: разделяй и властвуй.

Решающее значение, определявшее вес и роль в крае, имело обладание самым большим и наиболее важным лифляндским городом Ригой. Находившийся в ней чиновник, который первоначально был всего лишь епископским фогтом, в течение XIII столетия превратился в весомого городского служащего, а сам город, по документам как минимум с 1282 года, входил в систему опорных пунктов Ганзы. Поэтому утверждение о том, что кто владеет Ригой, тот и правит бал, не теряло своей актуальности до XVI века включительно.

В 1274 году орден добился от Рудольфа I [89] Рудольф I (1218–1291) – король Германии с 29 сентября 1273 г., первый представитель династии Габсбургов на престоле Священной Римской империи и основатель Австрийской монархии Габсбургов. переноса в Ригу гражданского суда, но в 1297 году в городе из-за пустячного повода произошли волнения, на самом деле вызванные ненавистью жителей к растущему гнету со стороны рыцарей. Эти волнения, выразившиеся, в частности, в том, что горожане взяли штурмом и разрушили орденский замок, а также казнили комтура и братьев-рыцарей, имели далекоидущие последствия. Орден затаил обиду, но с местью не спешил, отложив ее на несколько десятилетий. Постепенно ему удалось разрушить достигнутое архиепископом единство в стане своих врагов в Лифляндии и на время заключить архиепископа под стражу. Однако Рига в союзе с язычниками-литовцами добилась от парламента Любека перемирия.

Такой баланс сил орден, конечно, не устроил, и он стал поднимать край на борьбу. В 1304 году им был заключен союз с епископами и феодалами Дорпата и Эзеля, а также датскими рыцарями, а в 1305 году куплен цистерцианский монастырь Дюнамюнде, который рыцари превратили в комтурство [90] Комтурство – минимальная административная единица в составе Германского рыцарского ордена. и стали оттуда угрожать морскому сообщению Риги – основе основ жизнедеятельности города. Тогда архиепископ прибег к единственному оставшемуся у него средству – он отправился в Авиньон [91] С 1309 г. по 1378 г. резиденция пап находилась не в Риме, а в Авинь оне во Франции. В 1309 г. Климент V, француз по национальности, ставший папой вскоре после поражения Бонифация VIII в конф ликте с королем Франции Филиппом IV Красивым, переехал в Авиньон. Этот город, принадлежавший графам Прованса, папа Климент VI выкупил в 1348 г. в свою собственность. и возбудил против ордена судебный процесс, проходивший с переменным успехом – сначала орден был подвергнут опале, но затем это решение было пересмотрено.