Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Нам неизвестно, что это были за битвы, где они велись и какие именно города покорил Керсоблепт. Мы знаем наверняка только то, что в конце этого долгого похода Филипп изгнал Керсоблепта, города вошли в состав его империи, а греки во Фракии охотно вступили в союз с Македонией.

Что можно к этому добавить? Что касается передвижений Филиппа, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 492] 492 Последующее изложение основано на реконструкции, предложенной Баклером, см. Buckler, Aegean Greece, рр. 464–6. то, скорее всего, сначала он отправился к Филиппам на реке Нест, чтобы обезопасить восточную границу. Там он захватил Мастиру, место расположения которой до сих пор не установлено, а затем к западу от нее основал Филиппополь (Пловдив) в долине Гебра. [493] Феопомп, FGrH 115 F ПО, Дексипп, FGrH 100 F 22 и 26–7, [Плутарх], Moralia 520b. Тем самым он получил доступ к Кабиле на востоке, а оттуда — к Черному морю. На юге он занял Дориск, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 494] 494 Демосфен 8.64, 9.15, 19.156, Эсхин 3.82. откуда, вероятнее всего, направился в пределы Керсоблепта и Тереса и завоевал их владения. Затем он двинулся через Кардию [495] «Крупнейший город на Херсонесе»: Демосфен 9.35. и Херсонес (не беспокоя афинские поселения) на северо-восток по берегу и, пройдя Тиристас или Тиродизу, Серрий, Миртенон и Византий, дошел до Гиерон-Тейхоса. Установив контроль над этими местами, Филипп завладел Фракией и путем по суше от Византия до Македонии.

Вероятнее всего, наряду с пешими фалангами и конницей гетайров, Филипп использовал легче вооруженные и более специализированные войска. В третьей филиппике (произнесенной в 341 году) Демосфен сообщает, что «Филипп проходит, куда ему угодно, не с помощью войска гоплитов, но окружив себя легковооруженными, конницей, стрелками, наемниками — вообще войсками такого рода». [496] Демосфен 9.49. Возможно, такие отряды составляли лишь малую часть его армии, так как позднее он был вынужден затребовать подкреплений у Антипатра. Очевидно, его воины прекрасно сражались, но, по словам Демосфена (из речи «О делах в Херсонесе», с которой он выступил за несколько месяцев до третьей филиппики), Филипп перенес тяжелую болезнь. Может быть, именно по этой причине фракийский поход затянулся, а ряд боев македонянам пришлось вести уже зимой.

Где-то в конце 342 года Филипп повернул на север против гетов, одного из фракийских племен (карта 3). Это был полукочевой народ, обитавший в области между Фракией и Дунаем у Шипкинского перевала. Македонский царь заключил союз с Кофелаем, царем гетов, который признал власть Филиппа и принес ему богатые дары, в том числе и свою дочь Меду, которую Филипп взял в жены. Это был его шестой брак, заключенный спустя десять лет после пятого. [497] Афиней 13.557d; о Меде см. Е. Carney, Women and Monarchy in Macedonia (Norman, OK: 2000), pp. 67–8. Союз с соседними правителями лишал фракийцев надежды получить от них помощь в случае будущих восстаний, но для того, чтобы еще больше укрепить свои позиции, Филипп принял меры предосторожности, расставив македонские гарнизоны и расселив поселенцев в нескольких городах, включая основанные им Берею (Стара-Загора) и Филиппополь (Пловдив). Таким образом, границы Македонии теперь простирались на севере до Истра (Дуная); удовлетворившись достигнутым, царь вернулся в Пеллу.

Царства одрисов больше не существовало. За год тяжелого похода Филипп присоединил к Македонии всю Фракию, славившуюся богатствами своей земли. [498] Поход продолжался 11 месяцев, см. Демосфен 8.2, 8.35, 18.69. Она была в несколько раз больше по территории и численности населения, чем Македония, и послужила ценным источником военной силы для македонской армии, как во времена Филиппа, так и позже, в эпоху Александра. Кроме того, Филипп обложил Фракию десятиной, и эта подать существенно обогатила македонскую казну. [499] Диодор 16.71.2. Что касается системы управления, то Филипп полагался на местных князей-вассалов, но вместе с тем, вероятно, сразу после завоевания учредил должность стратега Фракии. [500] Об этой должности см. Диодор 17.62.5; ср. Арриан 1.25.2, который говорит, что Александр (в начале своего правления) послал Александра, сына Аэропа, воевать во Фракию. Хотя первым стратегом Фракии, о котором нам известно, был Александр из Линкестиды (зять Антипатра), а эти сведения датируются 336 годом (когда был убит Филипп, и на македонский престол вступил Александр Великий), создание такого поста укладывалось в общее русло политики, проводимой Филиппом в отношении завоеванных областей: можно вспомнить Фессалию в 344 году. [501] Ср. Ellis, Philip II, pp. 170- 1, Cawkwell, Philip, p. 117. Вероятно, в обязанности стратега входил также надзор за сбором десятины.

Империалистические амбиции Филиппа, не говоря уже о последствиях завоевания Кренид, совершенного ранее, ни для кого не были тайной, и потому расширение македонских границ на восток, должно быть, никого не удивило. Время для фракийского похода было выбрано царем отчасти из-за действий Керсоблепта, но в основном из-за реакции афинян на его предложения об укреплении мира. Позиция Афин по вопросу о Галоннесе также вряд ли пришлась ему по душе, и на самом деле именно галоннесский вопрос, как предполагают, мог стать «последней каплей», переполнившей чашу его терпения. [502] Griffith, Macedonia 2, pp. 510–16 (раздел о Галоннесе). Если в 344 году Филипп надеялся, что замена Филократова мира на всеобщий мир послужит объединению греков и развяжет ему руки для восточного похода, то к 342 и уж точно к 341 году эти надежды рассеялись как дым. Он прекрасно осознавал, что война с фракийцами встревожит афинян, заботившихся о безопасности своих поселений в фракийском Херсонесе и важнейшего морского пути подвоза зерна. Если бы они отправили туда свои войска, возникла бы серьезная опасность столкновения. По крайней мере один из греческих городов в этой области, Аполлония, заключил союз с Филиппом, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 503] 503 Юстин 9.2.1. подав пример остальным; это также давало Афинам повод для беспокойства. Что еще хуже, примерно в то же время, когда Филипп выступил в поход на Фракию, он использовал напряженную обстановку на Эвбее, чтобы отвлечь внимание афинян.

Как мы уже видели, в 348 году Эвбея (кроме Кариста на южной оконечности острова) добилась независимости от Афин, вероятно, не без участия Филиппа. Затем в 343 году Каллий, тиран Халкиды, отправился в Пеллу, чтобы заручиться поддержкой македонского царя для нового Эвбейского Союза, который был создан для противодействия попыткам Фив или Афин восстановить свое влияние на Эвбее. Ряд других ключевых эвбейских городов, таких как Эретрия и Орей, уже изгнали вождей проафинских партий или заключили их в тюрьму. Каллий не достиг успеха, вероятно, потому, что Филипп все еще надеялся на сохранение Филократова мира и не желал вступать в противостояние с Афинами. Однако риторические упражнения, которым предались афиняне по поводу Галоннеса, когда речь шла о важнейших политических вопросах, коренным образом изменили позицию Филиппа. Когда мятежники свергли Плутарха, тирана Эретрии, захватили Порфм (на юге Эвбейского залива) и обратились за помощью к Филиппу, он послал к ним Гиппоника с 1000 наемников. Вероятно, эти события развивались одновременно с началом фракийского похода (летом 342 года). Вскоре после этого к Гиппонику присоединились Парменион и Эврилох.