Мария Гаранина - Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

До сих пор не очень понятно, что имела в виду Елизавета, предлагая своей сопернице в женихи своего же – вполне вероятно – б/у любовника. Может, хотела с помощью верного Роберта управлять Марией и более тщательно за ней присматривать. Может, хотела Марию просто потроллить и позлить. А может, предложила с таким расчетом, чтобы Мария с негодованием отказалась, и под предлогом ее непокорности проще было бы отказать ей в праве наследования. Скорее, последнее. Мария действительно пришла в ярость, считая, что такой брак несовместим с королевским достоинством. Королевской крови в претенденте не было ни капли. Более того, как мы помним, он был сыном герцога Нортумберленда, изменника, казненного сестрой Елизаветы Марией Тюдор. Не говоря уже о его дедушке, казненном Генрихом VIII. И о брате, муже «девятидневной королевы» Джейн Грей, который тоже был казнен. В общем, изменник на изменнике и изменником погоняет. К тому же Марии совсем не улыбалось донашивать любовников за Елизаветой (ходили упорные слухи, что взятое Елизаветой прозвище «королева-девственница» – это скорее пропагандистский приемчик, чем отражение реального положения дел).

Итак, Мария с негодованием отказалась от интересного предложения и решила больше не советоваться с кузиной, а голосовать сердцем. Лучше бы, конечно, умом, но кто руководствуется умом в матримониальных вопросах в двадцать лет, да еще когда есть свобода выбора? Мария остановила свой выбор на красавчике Генри Дарнли, английском подданном и своем двоюродном брате: его мама была единоутробной сестрой Якова V. То есть он был мало того, что красавчик и католик, так еще и имел определенные права на английский трон, так что, объединившись, Мария и Дарнли могли стать серьезной политической силой и заставить Елизавету и Сесила сильно поволноваться. Разве плохо? Да нет, хорошо. Плохо другое: на этом все достоинства жениха заканчивались. В конфетно-букетный период он, понятное дело, изображал из себя галантного рыцаря, влюбленного в свою прекрасную даму, но когда перспектива будущего брака определилась более четко, силы у парня кончились. Еще до свадьбы Мария поняла, что больше всего на свете жених увлекается алкогольными возлияниями, а каких-либо способностей и талантов не имеет, зато понтов у него – выше крыши Холирудского дворца [29] Холирудский дворец – в XVI веке резиденция шотландских королей. . Мария была нужна ему только для того, чтобы с ее помощью взобраться на вершину власти. Как женщина она его мало интересовала, тем более его пристрастия в личной жизни носили гомосексуальный характер. Выходить за такого вот субъекта замуж было очень грустно, но назад оглобли не повернешь, дело сделано. И Мария, решившись все-таки назло Елизавете отморозить уши, поплелась к алтарю, на этот раз в черном платье. Наверное, она себя уговаривала, что стерпится-слюбится.

Не все были в восторге от ее брака с католиком. Морей психанул и затеял мятеж. Мария лично повела против него войско, проявив храбрость и некоторые организаторские способности. Это мероприятие известно под названием «Загонный рейд». Морей был разбит, бежал, и Мария потом выражала надежду, что любимый братец сдохнет в изгнании.

После свадьбы Дарнли вообразил себя настоящим королем. Начал писать письма иностранным монархам в духе «ну мы, великие короли, всегда поймем друг друга». Возомнил, что может в одно лицо восстановить католицизм в Шотландии, активно продвигал служение мессы, которая раньше была практически вне закона (сама Мария раньше признала протестантизм как официальную религию Шотландии). Мария его в этом поддерживала. В этот период, несмотря на характер супруга, она почувствовала, что позиции ее усилились. Тем более она забеременела. Наличие прямого наследника – это крайне важно. В общем, все складывалось неплохо.

Но Дарнли был недоволен. Он велик, а его не уважают. Жена не спешит пожаловать ему брачную корону, то есть официально высокого статуса у него нет. А ведь он этого достоин, как сказали бы по этому поводу в рекламе одной косметической фирмы. Поэтому он – убежденный католик – вступил, чтобы не сказать вляпался, в сотрудничество с протестантскими лордами. Те ему сказали: будет тебе корона, все будет, нагнем парламент, надавим на королеву, а ты нам помогай. И в знак нашей дружбы и сотрудничества давай убьем секретаря королевы Давида Риччо. Он имеет влияние на королеву, льет ей в уши всякую католическую муть, к тому же папский агент, это уж как пить дать. Да и наверняка твоя жена с ним спит, ты че, лох, что ли? Что говоришь? Ах, это ты сам с ним спишь?.. М-да, задача… Ну одно другому не мешает. Когда там вы с ним дружили и спали в одной постели, а теперь-то, теперь-то он с королевой все время проводит. Ты – оскорбленный муж! Вот тебе перо, подписывай бумагу, что ты с нами в этом деле. Да, письменно. А ты что, соскочить, что ли хочешь?

Подписал, а куда деваться? Убийство это нужно было лордам, чтобы держать Дарнли на крючке, а вместе с ним и Марию. И ведь оно было реализовано. Заговорщики вместе с Дарнли ввалились в покои беременной королевы во время ужина и зарезали Риччо, как свинью. Там сцена вообще-то душераздирающая получилась: Риччо прятался за спиной Марии, цеплялся за ее юбки, дико кричал, но его силой отодрали от королевы, отволокли за дверь и убили, нанеся многочисленные удары кинжалами. Это, собственно, все, что надо знать об «уважении» лордов к своей королеве, которая, по словам Джона Гая, имела среди них достаточный авторитет и твердой рукой управляла внутренней политикой. То, что потом королеву посадили под замок – это так, небольшой штришок к тому, что и так уже ясно: в гробу верные подданные видели своего монарха; какой-никакой авторитет Марии основывался только на ее королевском происхождении, да и то этого становилось уже мало.

Гай дальше восхваляет мудрость и хитрость королевы, которая льстивыми речами перетянула мужа на свою сторону и с его помощью бежала. Невольно возникает вопрос: а какого этого самого ее собственный муж с самого начала не был на ее стороне? Она, как в «Простоквашино», его на помойке, можно сказать, нашла, от очисток очистила, а он ей такие грандиозные фигвамы рисует. Так что отмороженные назло Елизавете уши начали почему-то сильно болеть у самой Марии. Но ей все же удалось бежать (что опять же Гаем подается как великое достижение, хотя бежать от своих же подданных – это, извините за выражение, полный зашквар) и объявить мятежников вне закона. Правда, для этого ей пришлось простить Морея, которого она не так давно гоняла по Шотландии, но поддержка же нужна! Впрочем, некоторых из убийц Риччо ей тоже пришлось простить, когда убили Дарнли.

Да, Дарнли тоже убили. Не сразу. Сначала Мария родила сына (будущего короля Англии и Шотландии) и вроде как примирилась с мужем. Но иллюзий о его надежности больше не имела. Да и видеть его было просто противно. И Мария начала сближаться с одним товарищем по имени Джеймс Хепберн, граф Босуэлл. Он был протестант и противник союза с Англией, но главное – настоящий мужЫк, не то, что истеричный и вечно бухой Дарнли. Джон Гай, создавая идеальный образ королевы, разумеется, отрицает, что Мария прониклась к нему страстью: якобы она сначала видела в нем лишь защиту и опору, а потом – бац! – с какого-то перепугу сдала ему всю власть в стране. Нелогично. Явно она в него влюбилась и постепенно подпадала под его влияние. У Босуэлла была любимая жена, леди Джин Гордон. Но что такое законный брак, когда корона плывет тебе в руки. Вот он и развелся, однако поговаривали, что леди Джин навещал и даже жил с ней как муж.