Роберт Ирвин - История крестовых походов [с иллюстрациями]

Преданность революции, диктуемая любовью, была одной из главных идеи Торреса, и нет причин сомневаться в том, что им двигало глубоко прочувствованное и истинное милосердие. В июне 1965 года он сделал заявление о снятии с себя священнического сана. Тогда же он написал: "Только революция, только изменение конкретных условии жизни в нашей стране могут позволить людям активно любить друг друга… Я сам решил присоединиться к революции и таким образом выполнить свою работу по обучению людей любить Бога через любовь друг к другу. Я должен делать это — как христианин, как священник и как колумбиец". Насильственная смерть Торреса (он был убит в феврале 1966 года) была воспринята теми, кто сочувствовал его идеалам, как свидетельство силы его любви. Для командира партизан "он объединял научное понимание революционной войны, считая ее единственным способом борьбы за свободу, с искренним христианством, которое он понимал и практиковал как безграничную любовь к беднякам, эксплуатируемым и угнетенным и как полную самоотдачу борьбе за их освобождение". Цитировали слова одного аргентинского священника: "Христос — это любовь, и я хотел быть проводником этой любви; однако любовь не может присутствовать в отношениях раба и господина. Смерть Камило ясно дала мне понять, что я должен посвятить себя разрушению отношений рабов и господ в Аргентине. Я должен был воевать вместе с рабами, вместе с народом, воевать наравне с ними, быть не стоящим отдельно учителем… а настоящим участником, с ними — а не за них, с ними в их несчастьях, их неудачах, их насилии. Если я на это не способен, то я не человек народа, следовательно — и не человек Божий, т. е. не верующий в братство, которое и есть любовь". Один католический богослов поместил Камило Торреса в один ряд с "самыми чистыми, самыми благородными… выразителями и мучениками нового христианства", что вызывает в памяти воспоминания о мучениках-крестоносцах. Приводились даже доводы (в чем-то напоминающие традиционное оправдание жестоких мер против еретиков) в пользу тезиса, что в революции, хотя и необязательно насильственной, проявляется любовь не только к угнетенным, по и к угнетателям, так как ее целью является освобождение этих последних от их греховного состояния.

Как мы видим, кое-где в христианство вернулось священное насилие, в описанном случае —вооруженное восстание. Но как раз те организации, которые возникли во времена крестовых походов и дожили до наших дней, уже давно отказались от насилия. Два ордена сохранились до наших дней, и можно проследить прямую преемственность их с крестовыми походами, хотя они и развивались в конкретных исторических условиях и приспосабливались к ним. Первый из них — Суверенный военный орден госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты (Мальтийский орден). Это тот же самый орден, который играл такую важную и заметную роль в истории крестоносного движения.

После того как в 1798 году Наполеон захватил Мальту, деморализованный и обнищавший Мальтийский орден начал распадаться. Провинции — а точнее, то, что от них осталось, — функционировали самостоятельно, не обращая внимания на центральное руководство. Затем группа братьев выбрала великим магистром русского царя Павла I, который не был ни членом ордена, ни монахом, ни католиком. Папство с осторожностью признало Павла I в этом качестве, но он не пробыл долго на этой должности. После убийства Павла I орден в течение трех десятилетий не имел постоянного местопребывания, а в 1834 году расположил свою штаб-квартиру в Риме. Обретя почву под ногами, орден понемногу стал восстанавливаться, однако отказался от намерения возродиться в качестве военной силы на независимой территории (существовали планы отвоевать у турок какой-нибудь греческий остров или основать в Алжире орденское государство) и вернулся к своей первоначальной роли — заботе о больных и бедных. Сначала братья занимались благотворительностью только в папских землях, но потом распространили свою деятельность практически на весь мир. И хотя сейчас число рыцарей-монахов относительно невелико, более десяти тысяч католиков связаны с орденом в качестве членов-мирян.

С Мальтийским орденом связаны, хоть и не непосредственно, четыре других ордена святого Иоанна. Это протестантские рыцарские братства, и потому они не являются орденами Католической Церкви, а находятся пол покровительством почетных организации, федерального парламента Германии и королевских домов Швеции, Нидерландов и Великобритании. Три из них — Die Balley Branderburg des Ritterlichen Ordens Sankt Johannis vom Spital zu Jerusakem (Бранденбургский бальяж рыцарского ордена госпиталя святого Иоанна Иерусалимского), Johanniterorden i Swerige (Орден святого Иоанна в Швеции) и Johanniter Orde in Nederland (Орден святого Иоанна в Нидерландах) — ведут свое происхождение от бранденбургского бальяжа — провинции ордена госпитальеров, отколовшейся от основного ордена во время Реформации и превратившейся в протестантское братство. Четвертый — Тhe Grand Priory of the Most Venerable Order of the Hospital of St. John of Jerusalem (Великое приорство честнейшего ордена госпиталя святого Иоанна Иерусалимского) — возник в 1827 году при попытке французского отделения ордена госпитальеров заработать деньги на лондонском рынке и отправить из Англии небольшую морскую экспедицию в помощь грекам, отстаивавшим свою независимость от турок. За такую помощь госпитальерам был обещан остров в Эгейском море, который должен был использоваться как плацдарм для начала отвоевания Родоса. Все участники и наемники этой экспедиции должны были стать мальтийскими рыцарями. Но из этого предприятия ничего не вышло, а образовавшийся в процессе подготовки английский орден не был признан великим магистром в Риме. Однако в Англии он продолжал существовать и занимался благотворительной деятельность. Основанная им "Скорая помощь святого Иоанна" привлекла внимание королевы Виктории, и она признала его в 1888 году орденом британской короны.