Владимир Ленин - Полное собрание сочинений. Том 45. Март 1922 ~ март 1923

Не принимает ли лицо, задающее вопрос, за «высоко выгодную продажу и обмен» мелкую торговлю, когда один мелкий торговец получает иногда миллионы и миллионы прибыли в падающей русской валюте, когда миллион стоит на вольном рынке меньше, чем прежде стоил рубль? Едва ли такая ошибка возможна, ибо паше государство вычеркивает теперь — вот уже несколько месяцев — «лишние» нули на бумажных деньгах {163}. Вчера был триллион, а нынче четыре нуля вычеркиваются, и получается десять миллионов. Государство от этого не богатеет, но чтобы оно «становилось слабее», это очень странно предположить, ибо шаг вперед к улучшению денег тут явный. Нэпман начинает видеть, как начинается стабилизация рубля; например, это было видно нынче летом; нэпман начинает соображать, что «вычеркивание» нолей пойдет и дальше, и я сомневаюсь, чтобы оно было остановлено его «стремлением к политической силе».

Возвращаюсь к производству. Земля у нас в руках государства. Мелкие крестьяне, владеющие ею, превосходно доставляют налог. Промышленное производство, в отношении так называемой легкой индустрии, явно оживает, а оно часто находится либо в собственности государства под управлением его служащих, либо во владении арендаторов.

Поэтому опасаться «постоянного ослабления государства» нет оснований.

Надо различать не производство от торговли, а производство в легкой индустрии и производство в тяжелой индустрии. Это последнее действительно невыгодно; отсюда действительно тяжелое положение нашего государства. Об этом ниже.

3. Вопрос. Намекают, что будет сделана попытка (путем обложения) заставить нэпмана субсидировать производство. Я спрашиваю: не будет ли результатом этого только повышение цен, повышение прибыли нэпмана и, косвенно, необходимость поднятия заработной платы, — таким образом, возврат к прежнему положению ?

Ответ. В руках государства сотни миллионов пудов хлеба. При таких условиях ожидать, что налоги « только » повысят цены, нельзя. Налоги также дадут нам доход с нэпманов и с производителей на помощь промышленности, особенно на помощь тяжелой индустрии.

4. Вопрос. Если судить по обычным капиталистическим меркам, экономическое положение должно быть хуже. Если судить по коммунистическим меркам, положение тоже должно быть хуже (упадок тяжелой индустрии). Однако каждое лицо, кого я встречаю, соглашается, что положение его лучше, чем год тому назад. По–видимому, что–то происходит, чего не допускает ни капиталистическая, ни коммунистическая идеология. И та и другая предполагают прогресс. Но что, если вместо прогресса мы регрессируем? Я спрашиваю: разве невозможно, что мы идем не вперед, к новому благополучию, а возвращаемся назад, к старому положению ? Разве невозможно, что Россия движется назад, к периоду сельскохозяйственного производства, примерно соответствующего ее потребностям, и к оживленной внутренней торговле, лишь незначительно затрагиваемой иностранным ввозом? Разве не может быть мыслим подобный период при пролетарской диктатуре, как раньше при феодальной диктатуре?

Ответ. Сначала начинаем «судить» по «обычным капиталистическим меркам». Все лето наш рубль был стабилен. Это явное начало улучшения. Затем оживление производства крестьянского и легкой индустрии несомненно. Тоже улучшение. Наконец, наш Госбанк получил чистого дохода не менее 20 миллионов рублей золотом (это минимум; на деле больше). Мало, но улучшение несомненно. Мало, но начало увеличения фонда на тяжелую индустрию несомненно.

Далее. Перейдем к суждению по меркам коммунистическим. Все три перечисленные обстоятельства означают плюсы и с коммунистической точки зрения, ибо у нас государственная власть в руках рабочих. И шаг к стабилизации рубля, и оживление производства крестьянского и легкой индустрии, и начало прибылей Госбанка (то есть государства), все это есть плюс и с коммунистической точки зрения.

Как может быть такая вещь, что капитализм и коммунизм противоположны, а плюсом являются разные обстоятельства с обеих противоположных точек зрения ? Это возможно, ибо переход к коммунизму возможен и через государственный капитализм, если власть в государстве в руках рабочего класса. Это именно и есть «наш теперешний случай».

Упадок тяжелой индустрии — наш минус. Начало дохода от Госбанка и от Внешторга есть подготовка и в этой области к улучшению дела. Трудности здесь велики, но дело отнюдь не безнадежно.

Пойдем дальше. Не может ли быть, что мы идем назад к чему–то вроде «феодальной диктатуры»? Никак не может быть, ибо мы медленно, с перерывами, с шагами назад от времени до времени, поднимаемся по линии государственного капитализма. А это — линия, ведущая нас вперед, к социализму и к коммунизму (как высшей ступени социализма), а никоим образом не назад к феодализму.

Растет внешняя торговля; усиливается, хотя и с перерывами, стабилизация рубля; явный подъем промышленности и в Питере и в Москве; маленькое, очень маленькое начало подготовки средств государства для помощи тяжелой индустрии и так далее. Все это доказывает, что Россия идет вперед, а не назад, хотя, повторяю, очень медленно и с перерывами.

5. Вопрос. Или мы присутствуем при печальном зрелище расточения, капитала, который должен быть использован в производстве ?

Ответ. На этот вопрос ответ уже дан предыдущим изложением.

6. Вопрос. Помимо этих вопросов «Манчестер Гардиан» было бы интересно иметь из Ваших уст опровержение ныне оживленно циркулирующих по Москве слухов о том, что этой зимой снова будет введена карточная система вместе с полной реквизицией складов нэпманов.

Ответ. Охотно подтверждаю полную несостоятельность слухов, будто мы думаем возвращаться назад

к карточной системе или к «полной реквизиции складов нэпманов».

Чистые сказки. Ни о чем подобном мы и не помышляем.

Ничего подобного нельзя себе и представить в современной России. Это — слухи, пускаемые злостно людьми, которые очень злы на нас, но не очень умны.

7. Вопрос. Наконец, прав ли я в своем предположении, что договор с Уркартом отвергнут не окончательно, а только положен под сукно до восстановления нормальных дружеских отношений с английским правительством?

Ответ. Вы абсолютно правы насчет Уркарта. Я повторяю сказанное мной недавно Фарбману [22]. Концессию Уркарта мы не отклоняли окончательно. Мы отклонили ее только по указанной нами публично политической причине. Мы начали в нашей прессе открытое обсуждение всех за и всех против . И мы надеемся, что после этого обсуждения мы составим себе окончательное мнение и по политической и по экономической линиям.