Эдвард Радзинский - Тираны России и СССР [Распутин. Жизнь и смерть + Сталин. Жизнь и смерть]

Белецкий считал, что он ловко «перевел его внимание на Джунковского; это отвлекло Распутина от разговора обо мне». Он был неправ: бросая своих собеседников из огня в холодную воду, мужик подавлял их, и когда понял, что они готовы ему служить, изобразил свое к ним расположение. И набросился на Джунковского — «напомнив об обиде, ему причиненной Джунковским, жалобой на его поведение в Москве (расследование скандала в „Яре“. — Э. Р. ) … гневно закончил словами: „Я ему этого не прощу!“»

Продолжая пугать своей яростью обоих бюрократов, он «распалился против Самарина» и заставил их предать «достойнейшего человека их круга».

«Никто из нас Самарина не защищал, а наоборот», — с грустью вспоминал Белецкий.

Наконец наступил финал: Андроников «вызвал Распутина в кабинет» и передал ему 1500 рублей. Как они были наивны — покупать его, через чьи руки проходили тогда сотни тысяч! И мужик провел их еще раз — «всем видом показал удовлетворение»… После чего состоялось подношение от Хвостова и Белецкого.

«Мы решили тайно от князя… оставшись одни, дали ему лично 3000 в конверте за его к нам расположение… он скомкал конверт, сунул в карман и ушел, расцеловавшись со всеми».

Небрежно скомкал 3000 рублей — показал, что для него это мелочь… В 1917 году, уже все поняв, Белецкий печально отметит на следствии: «Не зная особенностей его натуры, мы хотели войти к нему в доверие при помощи подачек».

Но тогда они радостно решили, что купили мужика.

Между тем мужик продолжил дрессировать бюрократов. Он знал, что Хвостов и Белецкий таили знакомство с ним не только от Думы и от друзей, но даже от своих жен. И уже вскоре на квартиры министров обрушился град его звонков. Распутин читал им прошения людей, которым покровительствовал, и требовал помощи. А когда они перестали подходить к телефону, мужик, к их ужасу, начал говорить о прошениях с их женами. И не только говорить… Белецкий вспоминал, как Распутин прислал к его жене сначала «какую-то даму с просьбой устроить на работу, а через два дня еще четырех сестер милосердия из провинции с прошениями»… И жена Белецкого «потребовала избавить ее от просительниц с письмами от Распутина и телефонных его разговоров». И Хвостов, и Белецкий униженно молили Андроникова взять на себя ежедневные сношения с хлопотливым мужиком, «охраняя наше положение и семейную жизнь».

Князь согласился. Теперь он должен был «передавать… ходатайства, которые будут исходить от Распутина, и принимать от него просителей». Кроме того, «было предложено на квартиру к Распутину приставить своего человека, чтобы знать в подробностях внутреннюю жизнь его и понемногу оттуда отдалять нежелательный элемент». Благородная задача — «отдалять нежелательный элемент» прикрывала куда менее благородную — «приставить к Распутину своего человека» (осведомителя).

Сначала «своим человеком» стала Червинская. «Посвятив госпожу Червинскую в наш план и получив от нее согласие, мы с Хвостовым убедились… в том, что Распутин действительно близок к ней… он ценит ее советы и прислушивается к ее мнению… за что Вырубова к ней благоволит».

Они не оценили Распутина — не оценили и Вырубову. Эта умнейшая женщина (которую они считали недалекой) тотчас все поняла.

Из показаний Вырубовой: «Только один раз у меня была Червинская… Она произвела на меня странное и неприятное впечатление, точно она приехала для того, чтобы от меня что-то выведать». Больше Аня ее не принимала.

Хвостов и Белецкий объяснили Распутину, что «наши жены больны, потому принимать у себя ни его самого, ни его просительниц не можем… но чтобы он всех направлял в дом князя Андроникова и смотрел на него… как на наш дом». Теперь они приглашали мужика на обеды к князю, «чтобы, не стесняясь, иметь возможность влиять на Распутина…»

Руководитель главного министерства страны и начальник тайной полиции, по должности обязанные знать все, не знали главного — человек, которого они так жалко старались подкупить, был членом тайного кабинета, в то время фактически управлявшего страной… и ими самими!

Из показаний Моллова: «Дня через два после удаления Щербатова и назначения Хвостова в Петроград прибыл Распутин и, как докладывал мне полковник Глобачев, стал ежедневно ездить на автомобиле в Царское Село». «Наш Друг» регулярно навещает царицу и Вырубову…

В Царском Распутин как будто вернулся к прежним занятиям — он по-прежнему «главный врач» Семьи. 1 ноября Аликс писала мужу: «Наш Друг сейчас при ней (Вырубовой. — Э. Р. ), и мы, вероятно, поедем туда вечером… Он ее приводит в отчаяние, говоря, что она, вероятно, никогда не будет больше хорошо ходить». И на следующий день: «Я беспокоюсь о Бэбиной руке, так что просила Нашего Друга подумать о ней».

Но не «врачевание» является теперь основной заботой Распутина, не за этим он «ежедневно ездит на автомобиле в Царское Село». После падения прежних министров там активно действует новый «кабинет троих», состоящий из мужика, Ани и премьера-царицы.

Накануне революции, уничтожившей французский трон, королева Мария Антуанетта превратилась в сгусток энергии и рьяно взялась за управление государством. Тогда шла война с Австрией, и ее, дочь австрийской императрицы, называли в народе «австриячкой» и шпионкой…

В последний год перед русской революцией Аликс сжигает такая же невероятная энергия, она так же управляет министрами. Идет война с Германией, и Аликс, дочь немецкого принца, называют «немкой» и шпионкой…

Но теперь рядом с нею неутомимый борец с немецкими шпионами — Хвостов. Теперь она мечтает отправиться с дочерьми в Ставку к мужу и сыну — она хочет показаться войскам и развеять эти гнусные слухи. И «Наш Друг» снова приступает к главной своей обязанности — требует от нее то, о чем она сама мечтает.

Из письма Аликс: «9 октября… Наш Друг с прошлого года все говорит, что я должна видеть войска, так как это принесет им радость… Мы приезжаем 15-го утром… Какое счастье вас увидать, я так тоскую по вам обоим!»

Она показалась войскам и, полная воспоминаний о народной любви, вернулась в Царское — управлять. Она внимательно следит, чтобы в обновленном ею правительстве появлялись только «наши» министры. И когда Ники назначил министром путей сообщения Александра Федоровича Трепова, которого она не хотела, «Наш Друг», который даже не знал Трепова, немедленно сделался «опечален»… «Он не знаком с Треповым, — пишет Аликс мужу 1 ноября, — но многие (читай — она сама и Вырубова. — Э. Р. ) против него, потому что он человек слабый и не энергичный… Наш Друг очень огорчен его назначением… Он опечален, что ты не спросил у Него совета. Я тоже жалею о назначении… он человек несимпатичный, я его знаю довольно хорошо».