Виталий Пенской - «Ливонский» цикл

Стоит обратить внимание на один любопытный момент. Анализ разрядных записей за весну 1558 года оставляет четкое ощущение некоей поспешности, импровизации с организацией и отправкой под Нарву экспедиции Басманова. В официальной разрядной книге сперва следует роспись воевод « украинных » городов, затем роспись « береговых » воевод (что и немудрено, памятуя о том, что война с Крымом шла полным ходом), потом размещена роспись воевод, что ходили в Ливонию зимой 1558 года, роспись городовых воевод по «немецкой» « украине » и городов « низовых » (то есть в Поволжье) и только после этого — краткая роспись басмановской « посылки » « по иванегородцким вестем для ругодевского дела ». В Москве не были готовы к столь радикальному повороту событий и надеялись, что военной демонстрации в январе — феврале 1558 года будет вполне достаточно, чтобы « ифлянтские » « немцы » поняли, что худой мир лучше доброй ссоры. Нарвский казус застал Москву врасплох, и там начали импровизировать, скрести по сусекам, собирая ратных людей везде, где только можно. Свободных сил после росписи наряда сил по « берегу » и на « Низу » не было, а « сила псковская » и « сила новгородская » только что вернулись из пусть и победного, но утомительного похода на Ливонию и нуждались в отдыхе и времени, чтобы привести себя в порядок для новой кампании.

Увы, расчеты Москвы на мирное разрешение конфликта не оправдались. Когда Басманов и Адашев прибыли под Нарву и отправили туда посланца с тем, чтобы « сказати государьское жалованье » ругодивцам, им ответствовали, что никаких послов в Москву из Нарвы не отправляли и что добрые нарвские бюргеры и не помышляли о том, чтобы отпасть от магистра. Очевидно, пока Крумгаузен отсутствовал, а ивангородская артиллерия перестала метать в Нарву пудовые каменные ядра, власть в городе переменилась, равно как и симпатии горожан.

Сказать, что воеводы были раздосадованы — не сказать ничего. Опытный Басманов прекрасно понимал, что может последовать за отказом нарвитян открыть ворота перед государевыми воеводами. Однако и приказ царя « делом своим и земским промышляти, сколько милосердый Бог поможет » никто не отменял. Поразмыслив, Басманов пришел к выводу, что перемена в настроениях ругодивцев вызвана, вполне вероятно, вестями о подходе орденского войска. А раз так, то нужно быть готовыми к такому повороту событий. Чтобы предупредить действия неприятеля и не быть застигнутым врасплох, Басманов отправил за Нарову « сторожи за Ругодивом по Колываньской дороге » (и, судя по всему, не только на эту дорогу, но и на другие тоже, полностью перекрыв сообщения Нарвы с внешним миром) наблюдать за действиями противника.

Предусмотрительность опытного воеводы оказалась совсем не лишней. Как писал русский летописец, отправив послов к Ивану IV, ругодивцы « к маистру тотъчас послали, чтобы их не выдал ». И магистр, под которым шаталось кресло, откликнулся на очередной призыв о помощи: « прислал князьца Колываньского, да другого Вельянского », а с ними ратных людей, конных 1 000 да пеших 700 « с пищалми » да с нарядом. Потому, по словам книжника, « ругодивцы промеж собою и крест целовали, что им царю и великому князю не здатца ». Действуя по приказу магистра, феллинский комтур-« князец » Г. Кеттлер — главный враг Фюрстенберга, метивший на его место, — собрал под своим началом небольшую рать. По данным Й. Реннера, она насчитывала около 800 человек, в том числе 500 конных. Хотя, похоже, хронист несколько приуменьшил силы Кеттлера. Комтур подступил к Нарве и 20 апреля разбил лагерь в четырех милях от города (примерно в 30 км, на расстоянии дневного перехода).

Тем временем в Нарве сложилась крайне неприятная ситуация. Наемные кнехты нарвского гарнизона находились на грани бунта из-за хронической невыплаты жалования. Запасы продовольствия и фуража были на исходе: сказывались результаты русской блокады — Басманов со товарищи окружил город плотной завесой и фактически лишил Нарву подвоза. Чтобы спасти то, что еще можно было спасти, ратманы порешили конфисковать хранившиеся в городских пакгаузах товары на общую сумму в 8 тысяч марок и дополнительно обложить всех торговцев и домовладельцев Нарвы 10-пфенниговым налогом, чтобы расплатиться с наемниками.

Кеттлер, которому было известно о критическом положении Нарвы, решил провести в город подкрепления и обоз с провиантом. В ночь на 1 мая 1558 года отряд рижских и ревельских кнехтов во главе с гауптманами В. фон Зингехофом и В. фон Штрассбургом в сопровождении полусотни всадников попытались пройти в Нарву. В ночном бою со « сторожами » отряд сумел прорваться в город, однако обоз был утрачен и разграблен русскими. К тому же 29 кнехтов погибли, десять попали в плен, а еще больше — получили ранения. Не преуспев ночью, Кеттлер решил попытать счастья днем. И вновь безуспешно. Сперва немецкие всадники обратили в бегство русские « сторожи ». Но, как оказалось, это бегство было притворным. Отступая, русские навели немцев на засаду стрельцов. Последовавшая за этим стычка снова окончилась победой русских: «Бог милосердие свое показал: побили немец многих и гоняли пять верст по самой Ругодив, а взяли у них тритцати трох человек».

На радостях, что в город пришла подмога, нарвские ратманы заявили посланцам Басманова, что они окончательно отказываются от каких-либо прежних договоренностей. Раздосадованный воевода (ну ведь солгали немцы, как пить дать солгали!) приказал возобновить обстрел Нарвы. 11 мая в городе вспыхнул сильный пожар, о причине которого ливонский хронист Ф. Ниенштедт писал следующее: якобы случился « в доме одного цирюльника, именем Кордта Фолькена, пожар и скоро распространился повсюду, потому что дома и крыши были деревянные ». Ну а русский книжник предложил иную версию случившегося: « варил немчин пиво да исколол Николы Чюдотворца образ да тем огонь подгнечал, и сшел пламень и пожег всех домы ».