Виталий Пенской - «Ливонский» цикл

Падение Нойхаузена открыло дорогу русским к сердцу Дерптского епископства и к самому Дерпту. Шуйский не стал медлить. 6 июля передовые отряды его войска подступили к замку Варбек, что был совсем рядом с Дерптом, и взяли его без сопротивления.

Известие о появлении русских на ближних подступах к Дерпту вызвало разброд и шатание в лагере Фюрстенберга под Кирумпе. С. Хеннинг сообщал, что среди дерптских рыцарей царили примиренческие настроения. До магистра дошли слухи, что они тайно послали гонца к русским с предложением договориться о прекращении войны. Фюрстенберг не рискнул вступать в сражение, имея под своим началом деморализованное войско. По его приказу лагерь был свернут, а воинство начало поспешное отступление, которое очень скоро превратилось в паническое бегство под палящим солнцем. С. Хеннинг, участвовавший в этом «стипль-чезе», приписывал жаре спасение ливонцев: мол, многие русские, преследовавшие их, лишились коней, а некоторые и жизни, перегревшись под жарким июльским солнцем.

Русская версия выглядит иначе. Согласно воеводской « отписке », за бежавшими, как олени (по выражению Хеннинга), « немцами » Шуйский отправил « яртоул », которым командовали Б. Колычев и Т. Тетерин. Ертаул догнал немецкий арьергард и при поддержке подоспевших к нему на помощь сотен Передового полка растрепал его. По словам псковского летописца, « наши за ним ходили, и многых догоняа били немец ». Составитель Львовской летописи к этому добавлял, что « ертаулы за ним (за немецким арьергардом) гоняли верст с пятнадцать и немногих людеи угонили и побили, а телеги и жеребцы многие поимали ».

Взятие Варбека и развал ливонского войска ускорили развязку событий. Утром 8 июля 1558 года перед глазами дерптцев, еще не пришедших в себя после известий о падении Нойхаузена и о бегстве орденского войска из-под Кирумпе, открылась ужаснувшая их картина. Как писал Э. Крузе, участник тех событий, « широким фронтом неприятель тремя большими густыми колоннами (Бреденбах снова не поскупился и исчислил количество русских в 300 тысяч), прикрываясь несколькими сотнями гарцующих врассыпную всадников, наступал на нас ».

Окружив Дерпт со всех сторон и отрезав его от внешнего мира, русские незамедлительно приступили к осадным работам, которые развивались по хорошо отработанному сценарию. По словам летописца, « как пришли воеводы к Юрьеву и наряд из судов выняв и стрельцы у города перед турами закопалися и з города немцов збили ». Важную роль в начавшейся осаде Дерпта, по свидетельству упомянутого выше Э. Крузе, сыграли немногочисленные (именно так характеризует их число Крузе) стрельцы под началом голов Тетерина и Кашкарова. Именно на их плечи (еще раз подчеркнем, что всего их было не больше пятисот, а, скорее всего, и меньше) легла главная тяжесть осадных работ и повседневная боевая работа в « закопех » « перед турами ».

Попытки дерптцев делать вылазки не имели успеха. Стрельцы, псковская посоха и послужильцы детей боярских упорно, невзирая на сопротивление неприятеля, рыли траншеи, возводили шанцы и батареи под доставленную из Нарвы водой артиллерию. По ливонским меркам ее численность была более чем достаточна. Крузе упоминает шесть медных мортир, метавших в город ядра и зажигательные снаряды- feuerbelle , а также несколько grossen stüken geschütz . Реннер пишет о восьми kartouwen (картаунах), двух grote fuirmorsers (больших огнеметательных мортирах) и «других больших и малых пушках» ( andern geschutte klein und groth ). Другой немецкий источник сообщает, что в шанцах русские установили 14 slangen и kartowen . Так или иначе, для устаревших укреплений Дерпта, как показали дальнейшие события, этого оказалось вполне достаточно.

11 июля русская артиллерия начала бомбардировку, « стреляющее, ово огнистыми кулями, ово каменными ». Положение Дерпта очень скоро стало безнадежным. « А из наряду били шесть ден , — писал русский летописец, — и стену городовую розбили и в городе из наряду многих людеи побили ». Неизвестный пскович добавлял к этому, что « мало воеводы постояли, только изготовили пристоуп и постреляли в город ис кривых поушок » — тех самых мортир, о которых писали Крузе и Реннер. Среди горожан и епископских вассалов не было единодушия. Ряды защитников Дерпта неумолимо редели от русского огня и дезертирства. Надежды же на деблокаду не было, ибо Фюрстенберг в ответ на просьбы о помощи, по словам ливонского хрониста Ф. Ниенштедта, отвечал, что он

«сердечно сожалеет о печальном состоянии города и высоко ценит твердость епископа и почтенной общины; он весьма не одобряет поступок дворян и ландзассов, покинувших своих господ, что конечно впоследствии послужит им к позору. Он (магистр) желает, чтобы другие оказали такое мужество, на какое только способен человек, для защиты славного города. Но несмотря на все его сожаление, он видит, что ему не удастся в настоящее время оказать сопротивление такому громадному, как то он узнал из всех разведываний, войску, какое находится теперь у врага, но впрочем он будет усердно молиться милостивому Богу за них, и день и ночь думать о том, как бы набрать побольше народа для войска».

Что оставалось делать в этой ситуации епископу Герману? Посовещавшись со своими советниками и дерптскими ратманами, он принял решение. Как писал псковский летописец,

«бискоуп и немцы посадникы воеводам князю Петроу Ивановичю с товарищи град Юрьев здали по мирному советоу, июля в 20 день, на том, што им жити по старине, и с царевыми и великого князя наместникы соудити судиям их, и из домов их и из града не извести».

В сдавшемся городе русские взяли богатую добычу. Согласно Лебедевской летописи, « пушек взяли болших и менших пятсот пятдесят две пушки ». Реннер называет еще большее число — 700 stucke geschutte klein und gross . А рижский хронист сообщает, что помимо нескольких slange и kartowe русские захватили 120 nye gegaten valkeneten и множество другого gegaten und gesmedet schutte . И это не считая всякого рода « животов ». Б. Рюссов, конечно, несколько преувеличивая ради красного словца, отмечал, что