Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

По-видимому, советникам такого пошиба обязаны фактом своего чествования юбилеи образца отмечавшегося в 2005 г. 500-летия казачества на территории Донецкой и Луганской областей. Абсурдная, с точки зрения специалистов (которых, как водится, спросили, но не услышали), зато стопроцентно политкорректная годовщина ознаменовалась среди прочего выпуском юбилейной монеты, упражнениями в «национальных видах боевых искусств» и плакатами с зажигательными стихами:

То, что история повторяется как фарс, продемонстрировал ещё один эпизод, вызванный к жизни припоминанием прошлого. Современные жители летописного Искоростеня в канун празднования 1300-летия своего города, осознав, что живут в «правовом государстве», и почувствовав, как играет в их жилах кровь предков-древлян (не зря всё же у нас проводят фестивали типа «Древлянских истоков»!), принялись сводить исторические счёты с киевлянами: дескать, если бы не мстительность их княгини Ольги, заштатный Коростень непременно стал бы столицей Украины. Экзерциции в альтернативной истории едва не увенчались неслыханным в отечественном судопроизводстве случаем: иском коростеньского мэра (и по совместительству председателя Ассоциации древних городов Украины) против киевской городской администрации за сожжение древлянской столицы в X столетии (кстати, по утверждению писателя Андрея Кокотюхи, оно было осуществлено, языком Уголовного кодекса, «с особым цинизмом», поскольку на самом деле Ольга использовала не банальных воробьёв и голубей, а мощное ракетное оружие, лишний раз засвидетельствовав «исключительную гениальность украинцев» [331]).

Правда, в глобальном контексте этот, по словам одного коростеньского краеведа, «слегка, я извиняюсь, бред» отнюдь не одинок. Как по масштабности иска, так и по глубине погружения в собственное прошлое неодревлян давно затмили египтяне, которые уже не первый год готовят судебный процесс против иудеев: те во времена Рамзеса II, в 1290 г. до н. э., будучи изгнанными в Синайскую пустыню, прихватили с собой 300 тонн драгоценных украшений. Ныне потомки фараонов, дабы не путаться в расчётах, согласны на компенсацию причинённых Египту убытков в размере 300 тонн золота — ив ожидании такого куша уже потратили на подготовку иска против Израиля, правопреемника всех иудеев, четверть миллиона долларов.

Примечательно, что египтяне солидарны с некоторыми из наших соотечественников не только в готовности исправлять ошибки древней и очень древней истории, но и в благородном стремлении отстраивать то, что было некогда разрушено. Стоило, например, археологам обнаружить фундамент знаменитого Фаросского маяка, как губернатор Александрии призвал сограждан возродить это чудо света во всей его красе; подсчитано, что стоимость подобного проекта составит не менее 100 миллионов долларов. На этом фоне блекнут те 90 миллионов гривен, которые в 2005 г. планировалось направить на воссоздание киевской Десятинной церкви образца 1240 г. Появление ещё одного бутафорского новодела было, казалось, неотвратимым — так ухватились за поддерживаемый президентом проект столичные чиновники, которым, в принципе, безразлично, что делать: разрушать или восстанавливать разрушенное (а если строить, то хоть храмы, хоть деревни — трипольские или потёмкинские).

Никого не смущало даже то, что пришлось бы действовать по методу Кювье, который, говорят, мог воссоздать внешний вид ископаемого животного по одной-единственной кости. Более того, чтобы реанимировать, казалось бы, окончательно похороненную при Кучме реконструктивную идею, в оборот запустили совершенно нестандартный для чиновничества креатив. Заместитель начальника Главного управления культуры Руслан Кухаренко, отстаивая — за отсутствием представлений о том, как выглядела Десятинная церковь, — «новое строительство в византийском стиле» («естественно, с мозаиками и фресками»), апеллировал к высшим силам: мол, надо обеспечить «жилплощадью» тех ангелов, которые «закреплены» за любым храмом и не оставляют его даже после разрушения. Невесть откуда взялись и фольклорные «новоделы»: легенда о «духовном треугольнике», очерченном Софийским, Михайловским и Андреевским храмами, который «неполон» без Десятинной, а также «церковное предание, передающееся из поколения в поколение: «С возрождением Десятинной церкви восстанет и былая слава Украины» (рифмованный вариант: «Як постане Десятинна, то й воскресне Украина») [332].

Впрочем, не помогла и эта псевдофольклорная «тяжёлая артиллерия». Киевские власти вновь проиграли здравому смыслу и компетентности «маленьких» (по лексике Ющенко) украинцев — всех тех искусствоведов, музейщиков, археологов, к которым так и не привыкли прислушиваться чиновники, считаясь лишь с мнением «сверху». Вполне естественно, что президентское видение прошлого мгновенно воплощалось в инициативы чиновных хамелеонов. Едва лишь на церемонии инаугурации прозвучало: на Украине «триста лет тому назад была написана первая в мире Конституция», как кабмин взял под козырёк, выступив с идеей конференции «Украина — родина демократии». К счастью, и на этот раз в поединке науки с риторикой власти победил профессионализм учёных, а не то дожили бы и до «Украины — родины слонов»: достаточно вспомнить «фольклор, восходящий ко временам мамонтов», памятник мамонту в родных краях президента и его же упоминание на киевском «мини-Давосе» (июнь 2005 г.) о таинственном «украинском слоне», который «проснулся» и чью «поступь уже не остановить» после того, как он «наберётся инвестиционных сил».

Правда, на генерированную президентом идею «украинизации» власти чиновничество отреагировало как-то вяло. Разве что ровненский губернатор Василий Червоний, развивая мысль Ющенко о «вселении» украинского духа в высокие кабинеты, обустроил свой собственный на манер скансена: украсил приемную национальными костюмами, горшками и куклами; а ещё губернатор новой формации патронирует местные замки (в частности, Клеванский, где можно создать ещё одну президентскую резиденцию) и советует подчинённым ходить на работу в сорочках-вышиванках.

Национальная одежда проникает даже на светские тусовки, популярные у политбомонда. Не всем, однако, идея постоянной визуальной манифестации своей украинской идентичности пришлась по душе. Самым преданным среди её приверженцев является, видимо, бывший диссидент Левко Лукьяненко, который как-то призвал всех сограждан ежедневно носить «своё, родное», а фабрики — производить национальную одежду по специальной, сниженной цене. Предлагали «переодеть» и столичный Украинский дом: придать ему национальную форму, превратив в яйцо-писанку; больше шансов, однако, имеет менее оригинальный проект — сооружение по периметру здания стел с именами прославленных украинцев и их афоризмами.