Роман Подольный - Пути народов

Ни у русских, ни у французов, ни у немцев не получила распространения так называемая американская дуэль — когда противники предоставляют жребию решать, кто из них умрет, и, например, принимают по одинаковой с виду таблетке: одна таблетка безвредна, другая же содержит смертельный яд. Эта дуэль была в некотором «употреблении» в Соединенных Штатах Америки (отсюда ее название) и в Англии. Классический случай такой дуэли описан Конан-Дойлем в одном из рассказов о Шерлоке Холмсе.

Смертельные поединки в Англии с началом буржуазной эпохи почти вышли из употребления, причем говорят, что тут большую роль сыграла народная традиция кулачного боя-бокса, который заменил «перестрелку».

Можно, наконец, отметить итальянскую храбрость, о которой иногда говорят, что она — полная противоположность храбрости немецкой. Итальянская армия в первой и второй мировых войнах зарекомендовала себя как далеко не лучшая в мире. Но итальянские партизаны показывали себя с самой лучшей стороны и во времена Гарибальди и в 1943–1945 годах. Иногда утверждают, что немецкая храбрость сильнее всего проявляется, когда опирается на воинскую дисциплину, итальянскую же храбрость такая дисциплина сковывает.

(Именно поэтому А. И. Герцен писал: «…итальянец с ужасом бежит от всего казарменного, однообразного, геометрически правильного… Он предпочитает, подвергаясь казни, убивать врага по собственному желанию, чем убивать по приказу, но зато без всякой ответственности посторонних»).

Прошу простить мне эти несколько вольные рассуждения, в которых, вероятно, многое можно опровергнуть, просто хотелось более конкретно увидеть вместе с вами национальные оттенки хотя бы одной черты.

Впрочем, нельзя забывать, говоря о храбрости, мысль, для выражения которой я использую выдержку из рассказа писателя Бориса Житкова, рассказа, который так и называется: «Храбрость».

«Я думал: вот лев — ничего не боится. Вот здорово. Это характер. А чего ему бояться, если он сильней всех? Я на таракана тоже без топора иду. А потом прочел у Брема, что он сытого льва камнем спугнул: бросил камнем, а тот, поджавши хвост, как собака, удрал: где же характер?

Потом я думал про черкесов. Вот черкес — этот прямо на целое войско один с кинжалом. Ни перед чем не отступит. А товарищ мне говорит:

— А прыгнет твой черкес с пятого этажа?

— Дурак он прыгать, — говорю.

— А чего же он не дурак на полк один идти?

Я задумался. Верно, если б он зря не боялся, то сказать ему: а ну-ка, не боишься в голову из пистолета стрелять? Он бац. И готово. Этак давно бы ни одного черкеса живого не было».

Храбрость прежде всего зависит от того, насколько важно для человека дело, за которое он воюет.

Хорошо продемонстрировал исторические изменения психологии народа сотрудник отдела этнографии Молдавской Академии наук Н. А. Мохов в своем выступлении на Кишиневском симпозиуме «Юго-Восточная Европа в эпоху феодализма»:

«Бывают случаи, когда отдельные социально-психологические черты народа под влиянием определенных причин значительно меняются. В истории Молдавии можно проследить, как в процессе политического развития у народа „менялись“ такие качества, как верность и преданность государственному долгу, храбрость и т. д. В XV–XVI вв. в оборонительных войнах от иноземных агрессоров проявились лучшие качества молдавского народа: стойкость и мужество. Авторы XV–XVI веков многократно говорили о воинской доблести молдаван, о том, что они „дерутся храбро“, „воинственны“, „искусны в военном деле“, „мастерски владеют копьем и щитом“, „они грозны и храбры“ и т. д. Положение меняется в XVII веке. В источниках этого времени уже не говорится о преданности, стойкости и храбрости молдаван, напротив, много раз пишется об отсутствии воинственности, о „склонности к измене, к бегству…“ Такое поведение молдавских солдат, отмеченное как иностранными, так и молдавскими авторами, выдавалось за проявление истинных свойств народа. Отсутствие патриотизма, храбрости у солдат молдавского войска в XVII веке было закономерным, ибо в это время Молдавия находилась под властью Оттоманской Порты, и молдавским солдатам приходилось воевать за чуждые им интересы… О воинской доблести молдаван затем вновь начинают говорить источники периода русско-турецких войн XVIII века, когда молдавские добровольцы в русской армии боролись за лучшее будущее своего народа».

Итак, особенности национального характера определены исторически. Время меняет здесь очень многое. Стоит вспомнить, что среднего немца в середине XVIII века представляли себе как человека добродушного и терпеливого, что только в середине и конце XIX века стали говорить о немецкой сверхпунктуальности и точности, прежде эти черты не выступали на передний план.

Великий немецкий поэт Генрих Гейне писал и прозу. Есть в его наследстве, оставленном всем народам мира, «Путевые картины» — результат путешествий по Англии, Франции, Италии. Метко и остроумно изображая в этих записках встреченных им в разных странах людей, Гейне дает, между прочим, сравнение английского и французского национальных характеров, пишет о национальных чертах немцев и итальянцев, намеренно заостряя и шаржируя подмеченные им детали и черточки. Но затем начинает сам себя опровергать:

«Под сводами Лондонской биржи каждая нация имеет указанное ей место, и на высоко прибитых дощечках можно прочесть название: „Русские, испанцы, шведы, немцы, итальянцы, евреи, ганзейцы, турки“ и т. д. Прежде каждый купец стоял под дощечкою с обозначением своей нации. Теперь же вы стали бы напрасно искать его там — люди передвинулись: где стояли когда-то испанцы, теперь стоят голландцы, евреи уступили место ганзейцам; где ищешь турок, там находишь теперь русских; итальянцы стоят, где когда-то были французы, даже немцы продвинулись.

Как на Лондонской бирже, так и во всем мире остались старые дощечки, но люди, стоявшие под ними, сдвинуты, и на их место пришли другие; новые головы их очень мало подходят к старым надписям. Прежние стереотипные характеристики народов, с которыми мы встречаемся в ученых трудах и в пивных, не в силах уже помочь нам…»

Очень долго считали, что способности к разным искусствам неодинаково распределены между народами. Что есть народы, «души» которых более музыкальны, есть народы, которым чужда поэзия, или, наоборот, поэзия в разных формах — наиболее подходящий к их национальному характеру вид искусства.

Казалось, что для такой трактовки имеются некоторые основания. Ведь если все народы и одарены в равной степени (спорить с этим может лишь расист), то проявляться такая одаренность может в разных направлениях. Примеры, подтверждающие эту точку зрения, было не так уж трудно найти. В тропической Африке скульптура получила такое развитие, что, по мнению специалистов, встреча с африканской скульптурой в XIX–XX веках сыграла очень важную роль для европейского искусства.