Татьяна Бушуева - Халхин-Гол. Исследования, документы, комментарии

2. Этот протокол написан на русском и на японском языках в двух экземплярах, а на прилагаемых к протоколу картах, составленных также в двух экземплярах, нанесены изложенные выше передовые позиции обеих сторон. По взаимному соглашению стороны обменялись протоколами и картами, подписанными с советско-монгольской стороны комбригом Потаповым и с японо-манчжоуговской стороны генерал-майором Фудзимото, числа сентября 1939 г. (число не поставлено, потому что этот протокол еще не подписан, передается как проект), южные скаты высоты 752 (8 км юго-восточнее Номон-Хан-Бурд-Обо). Подписи Потапова и Фудзимото.

Верно: ОТ ГЕНШТАБА РККА КАПИТАН КУВАРИН

21 сентября 1939 г., 24 часа 00 минут.

РГАСПИ.Ф. 82. Оп. 2. Д. 1383. Л. 60–62.

№ 3377сс

22 сентября 1939 г.

Народный комиссар обороны Союза ССР

Совершенно секретно

Экз. № 1

С[овет]. Н[ародных]. К[омиссаров]. СССР

Тов. Молотову

Посылаю Вам донесение тт. Штерна и Жукова об обмене картами с представителями японского командования, на которых нанесена линия передовых частей японских и наших войск к востоку от реки Халхын Гол [251] Такое написание в тексте документа. , и о поднятом японцами вопросе об обмене протоколом.

Прошу указаний.

К. ВОРОШИЛОВ

РГАСПИ: Ф. 82. Оп. 2. Д. 1383. Л. 59.

В[есьма]. срочно

Совершенно секретно

Народному комиссару иностранных дел тов. В.М. Молотову

Из телеграммы Штерна и Жукова видно, что японцы хотят подсунуть представителям нашей армии такой протокол, который закрепил бы за ними значительный кусок монгольской территории (около 1000 квадратных километров) восточнее реки Нумургин-Гол.

Соглашение, заключенное между Вами и японским послом Того, предусматривает, что представители войск обеих сторон должны договориться, чтобы военные действия действительно были прекращены, чтобы войска обеих сторон оставались на занимаемых ими позициях и чтобы был произведен обмен пленными и трупами. Дело шло о районе военных действий, между тем японцы требуют от представителей советско-монгольских войск, чтобы они узаконили границу в том районе, где военных действий не было, подсовывая свою жульническую карту, по которой выходит, что граница Монголии идет по реке Нумургин-Гол. Кроме того, японцы хотят срезать еще один кусок территории для того, чтобы обеспечить себе железную дорогу Солунь — Хандагай.

В соглашении с Того говорится, что в целях уточнения границы между Монгольской Народной Республикой и Манчжоу-Го в районе недавнего конфликта будет организована возможно скорее комиссия из двух представителей советско-монгольской стороны и двух представителей японо-маньчжурской стороны. Таким образом, уточнение границы ни в какой мере не входит в задачу представителей советско-монгольских войск. Поэтому я предлагаю отправить Штерну и Жукову следующую телеграмму:

«Японцы подсовывают нам свою жульническую карту для того, чтобы получить вашу подпись под произведенным ими захватом куска монгольской территории восточнее реки Нумургин-Гол. Ваша задача — ограничиться только лишь районом военных действий, т. е. районом Номонханя. В пределах этого района установите линию, находящуюся посредине между позициями советско-монгольских и японо-маньчжурских войск, которую ни та ни другая сторона не должна переходить. Вопрос о границе между МНР и Манчжоу-Го в районе восточнее реки Нумаргин-Гол подлежит компетенции другой комиссии. Что же касается заявления японцев, что их передняя линия расположена в треугольнике юго-восточных скатов Харат-Улаин-Обо, Эрис-Улыйн-Обо, отметка 828, то они, очевидно, воспользовались перемирием, чтобы передвинуть свои передовые отряды на нужную им линию.

Поэтому мы вам предлагаем:

1) Откажитесь от подписания протокола, включающего районы, не затронутые военными действиями, и ограничьтесь только Номонханским районом.

2) Надо послать усиленные пограничные наряды и проверить по нашей карте границу, которая проходит от устья реки Россиен-Гол через отметки 1075, 1100, 1070, 1077, 960 и 1017, карта 200.000. Такую же проверку границы нужно произвести и в треугольнике юго-восточнее скатов Харат-Улаин-Обо, Эрис-Улыйн-Обо, отметка 828.

3) Согласны с вами, что надо, основываясь на нашей карте, заявить японцам протест против нахождения их войск в районах, принадлежащих МНР.

4) Непонятно, почему у вас фигурируют южные скаты высоты 752 (8 километров юго-восточнее Номон-Хань-Бурд-Обо)»

ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАРОДНОГО КОМИССАРА С. ЛОЗОВСКИЙ

РГАСПИ: Ф. 82. Оп. 2. Д. 1383. Л. 63–65.

Осень 1939 г.

К.Е. Ворошилов и Чойбалсан

В тридцатые годы К. Е. Ворошилов по поручению Политбюро ЦК ВКП (б) занимался непосредственно всеми делами, связанными с Монголией, и уделял им много времени и внимания. Он хорошо знал политическую обстановку в Монголии, ее экономику, трудности ее хозяйственного развития, не говоря уже о состоянии армии, и много сделал для организации помощи Советского Союза этой стране во всех областях…Из всех руководителей Монголии особым расположением и доверием К. Е. Ворошилова пользовался Чойбалсан. Климент Ефремович хорошо знал прошлое этого человека, его роль в создании Народной партии, в совместной с Красной Армией борьбе за освобождение страны от интервентов и в становлении самостоятельного монгольского государства. Он знал бескомпромиссную линию Чойбалсана в вопросе об отношении к Советскому Союзу на всех этапах монгольской революции, непримиримость его к врагам нашего единства и колеблющимся, хотя иные из них были в недавнем прошлом его соратниками и даже близкими друзьями. Однако Чойбалсан страдал тяжким недугом, который сводил на нет роль этого человека. Болезнь Чойбалсана началась еще в середине двадцатых годов. Политическая жизнь Монголии того времени определялась тем, что руководство МНРП и правительства оказалось в руках деятелей, которые, признавая на словах правильность решений третьего съезда партии, на деле извращали их. Известно, что исторический в жизни Монголии третий съезд Монгольской народной партии, состоявшийся в 1924 г., наметил пути некапиталистического развития страны, сближения с партией большевиков и всестороннего укрепления связей с Советским Союзом. Эти решения съезда были столь популярны в народе, что выступать против них открыто никто бы не решился. Возглавляли руководство в тот период председатель ЦК МНРП Дамба-Доржи, председатель ЦК Ревсомола и председатель Реввоенсовета Джа-Дамба, к ним примыкали некоторые старые члены партии, такие, как Лосол, занимавший пост министра финансов, и некоторые другие. Они стремились завязать связи с Китаем и западными странами, расширить торговлю с ними, пригласили в качестве советников несколько специалистов из Германии… В этот период, когда наши взаимоотношения с монголами были очень сложными, исключительно велика, можно сказать, неоценима была роль лично Чойбалсана. Этот человек пользовался большим авторитетом в народе как один из организаторов партии, бывший сподвижник Сухэ Батора. Страстный трибун, неутомимый пропагандист идеи сближения с Советским Союзом, Чойбалсан, в отличие от тогдашних монгольских вождей, отстаивавшихся в кабинетах и юртах, много ездил по стране, пользовался влиянием на худонских (местных) работников… Особенно горячо он доказывал жизненную необходимость для монгольского народа укрепления дружеских связей с советским народом — единственным бескорыстным другом Монголии. Одновременно он разоблачал враждебную пропаганду многочисленной армии ламских мракобесов, еще пользовавшихся в народе большим влиянием. Непререкаемым авторитетом Чойбалсан пользовался в армии. Личный состав знал его не только как главнокомандующего, но и как одного из первых революционеров, организатора вооруженных сил народа, прославившегося личной храбростью в борьбе с белогвардейцами. Авторитет его в армии особенно возрос после разоблачения в 1924 г. предательской роли бывшего главкома Данзана, в котором Чойбалсан сыграл важную роль. Следует сказать, что в своей деятельности Чойбалсан встречал поддержку, во всяком случае, сочувствие некоторых других членов ЦК партии, которые, однако, до поры до времени не решались выступать открыто. Все это ставило Чойбалсана в особое положение, когда руководители партии, зная о деятельности Чойбалсана, не осмеливались противодействовать ему, тем более расправиться с ним. Трудно сказать, под влиянием каких факторов, но с Чойбалсаном началась беда. Он стал попивать, и чем дальше, тем больше. Его недруги в руководстве пользовались этой его слабостью, чтобы подрывать его авторитет, и в то же время они не упускали случая, чтобы его спаивать. Дело дошло до того, что бывали периоды, когда Чойбалсан, занимая формально высокие посты, фактически длительное время не работал…