Вальтер Скотт - Письма о демонологии и колдовстве

Доктор Лейден, который выпустил по этой теме, как и по другим, массу ученых трудов, нашел первое упоминание об эльфах в северных сказаниях о duergar, или гномах [134]. Их души были более грубы, занятия более тяжелы. Они были более зловредны по темпераменту и во всех отношениях менее милосердны к человечеству, чем фейри, придуманные кельтами и отражавшие их более высокий вкус и фантазии, которые вместе с любовью к музыке и поэзии во всех их разновидностях вообще приписывались этой нации. Похоже, что эти гномы первоначально были малорослыми коренными жителями Лапландии, Латвии и Финляндии, которые, спасаясь от завоевателей из Азии, устремились в самые отдаленные районы севера и там старались спрятаться от этого восточного нашествия. Они были небольшого роста, но обладали, вероятно, искусством добывать или плавить минералы, которыми изобиловала страна, может быть, они могли так же, зная законы движения облаков или других метеорологических явлений, предсказывать погоду и, таким образом, получили еще одно название благодаря своим сверхъестественным способностям. Во всяком случае, можно предположить, что недостатки телосложения этих бедных людей, которые использовали пещеры и прочие укромные места для укрытия от преследователей, были в некотором отношении восполнены искусством в ремеслах и легкостью, с которой они усвоили веру врага. Эти подавленные, напуганные беженцы уловили характер германского духа, названного кобольдом, от которого обычными инверсией и изменениями в произношении, очевидно, произошли английское слово «гоблин» и шотландское «богл» [135]. Кобольды тоже были кем-то вроде гномов, которые появлялись в темных и укромных местах, их часто видели в шахтах, где они, по-видимому, имитировали действия шахтеров и радовались, когда им удавалось чем-нибудь навредить и добиться, чтобы усилия горняков были напрасными. Иногда они оказывались очень злыми, особенно если на них не обращали внимания или если их обижали, но иногда они также снисходили до добрых отношений с отдельными людьми, которых брали под свою защиту. Когда горняк натыкался на богатую рудную жилу, обычно все считали, что причина не в том, что он более сведущ в своем деле, или имел лучшее оборудование, или просто ему повезло больше, чем его товарищам, но в том, что к сокровищам рудника его вели духи горы. Занятия и профессия, приписываемые этим подземным гномам, или дьяволам, вполне естественно приводили к тому, что финны, или лапландцы, олицетворяли их с кобольдами, но встречался и более смелый шаг воображения, который объединял эту угрюмую и замкнутую народность с более жизнерадостным и веселым духом, соответствующим британским фейри. Поэтому мы не удивляемся, что дуэргар, относимый многими исследователями к этому источнику, обладает более мрачным и злым характером, чем эльфы, пирующие под луной в более южном климате.

Согласно старому норвежскому поверью, эти карлики образуют структуру всего действия северных саг и их ущербность в росте представляет собой компенсацию за то, что они превосходят простых смертных своим искусством и умом.

В «Песни о Нибелунгах», одном из самых старых романов, известных в Германии и написанном, скорее всего, вскоре после походов Аттилы, Теодорих из Берна [136], или Вероны, выступает среди когорты рыцарей, над которыми он главенствует, как Карл Великий во Франции или король Артур в Англии. Среди прочих побежденных оказался и король эльфов, или карлик, Лаурен, живший в очаровательном саду, где росли розы, в окружении гигантов-телохранителей, людей, которых иногда считали колдунами. Он стал грозным противником Теодориха и его рыцарей, но поскольку пытался добиться победы изменой, то, когда победил, был поставлен на позорную, но все-таки соответствующую ему должность шута и фигляра при дворе Вероны.

Такое обладание сверхъестественной мудростью все еще приписывается жителями Оркнейских и Шетландских островов людям, прозванным трау [137], или гномам, которые могли быть во всех других отношениях соотнесены с каледонскими фейри.

Лукас Якобсон Дебес, который датирует свое описание Феро из Патмоса в Торсхавне 12 марта 1670 года, посвятил привидениям большую статью, которая оскорбила его паству и лишила части прихожан.

Действующими лицами его рассказа были скоу, или бьерген-тролли, т. е. духи лесов и гор, иногда называемые подземными жителями, и он добавляет, что они появлялись в глубоких пещерах и среди высоких гор, а также часто бывали в местах, где происходили убийства или случались другие смертные грехи.

Они, видимо, были настоящие северные карлики, или трау (по другому произношению — тролли), и считались уважаемым автором чуть-чуть лучше настоящих дьяволов [138].

Но не только, и даже главным образом не столько, к готам мы должны отнести все, касающееся эльфов средних веков, они, как уже упоминалось, имели много смешанных признаков, которые кельтские племена с отдаленного времени приписывали своим богам гор, долин и лесов. Мы уже видели, что главную черту их национального характера составляет власть воображения, которая наиболее активна среди кельтов и видна в их национальной музыке и танцах, национальной поэзии и песнях, в которых наиболее легко проявляется фантазия.

Ирландские, валлийские, гэльские и шотландские фейри — все племена кельтского происхождения, именуемые «людьми мира», «добрыми соседями» или иными именами,— все это скорее общественные существа, ведущие более веселый образ жизни, чем мрачный дуэргар. Эти эльфы не избегали общества человека, хотя вели себя с теми, кто общался с ними, с большими капризами, особенно если их обидеть, и хотя их подарки иногда бывали очень ценными, итог общения оставался непредсказуемым.

Занятия, развлечения и добрые дела двора фейри напоминали самих этих призрачных людей. Их правление всегда представлялось монархическим. Король, а чаще королева фейри признавались всеми, иногда они имели общий двор. Их карнавалы и прочие придворные развлечения охватывали все, что воображение того времени считало доблестным и прекрасным. На карнавалах они устраивали парады с более красивыми конями, чем бывали на земле; ловчие птицы и гончие псы на охотах всегда были самые лучшие. На ежедневных банкетах стол был сервирован с роскошью, которой не осмеливался добиваться самый гордый король на земле, а в зале для танцев звучала самая прекрасная музыка.

Но под взглядом внимательного наблюдателя вся иллюзия сразу же исчезала. Молодые рыцари и красивые дамы оказывались сморщенными карликами и отвратительными ведьмами, их богатство оборачивалось простыми булыжниками, прекрасные тарелки — фантастически изогнутыми кусочками глины; пища, не сдобренная солью (запрещенной у них, как нам сказали, из-за эмблемы вечности), становилась безвкусной и пресной; величественные залы превращались в несчастные сырые пещеры — все прелести Элизиума эльфов [139]исчезали сразу же. Словом, их радости были показными, но в целом неосязаемыми, их активность — непрерывной, но бесцельной, и их предназначение, видимо, состояло в необходимости поддерживать иллюзию постоянной работы или развлечений, хотя тяжелый труд был неплодотворным, а удовольствия — призрачными. Поэтому все поэты называли их «компанией, которая никогда не отдыхает». Кроме того, непрекращающаяся и бесполезная суета, в которой, казалось, жили эти призраки, делала их привычки неприятными и раздражающими для смертных.