Олег Платонов - Под властью зверя

РАППовцы считали себя политическими представителями партии большевиков в литературе и всеми силами проводили в ней «партийную линию». Руководство его долгое время пользовалось особой поддержкой высшего эшелона власти. Главный руководитель РАППа «кремлевский барчонок» [204] Вопросы литературы, 1990, 10. с.66. Л.Авербах был племянником Я.Свердлова, а его родная сестра Ида состояла замужем за Г.Ягодой.

Любимец и идейный воспитанник Л.Троцкого, Л.Авербах представлял собой ярого русофоба, претендовавшего на управление всей российской литературой. Для этого литературного начальника было характерно неприятие классической русской литературы, традиций добротолюбия и гуманизма, неприятия зла и насилия. Авербах пропагандирует чуждые русской литературе чувства ненависти и презрение к добротолюбию и гуманизму. « Рассуждения о социалистическом гуманизме, — заявлял он, — слышим мы сегодня от некоторых интеллигентских писателей, стремящихся действительно искренно идти вместе с нами. Они признают и классовую борьбу, но говорят не о классовой ненависти, а о гуманизме… » [205] Белая Г. Дон-Кихоты 20-х годов. М., 1989. с.312. Авербах, как и многие его соратники, понимает классовую борьбу — не просто стремление уничтожить враждебные классы, но и как необходимость искоренить идеи, традиции, идеалы исторической России. Он один из первых обосновывает понятие «социальный заказ» как постоянную готовность писателя совершать погром традиционной русской культуры. Авербах и другие руководители РАППа выдвигают целый ряд воистину погромных лозунгов, каждый из которых был предназначен не столько создавать новое, сколько разрушать старые, традиционные основы русской литературы. Вот некоторые из них: «Союзник или враг» (громи всех чуждых, т. е. русских), «Одемьянивание советской поэзии» (установление для русских поэтов образца в виде вульгарных виршей Д.Бедного), «создание Магнитостроя литературы» (графомания производственных романов), «Призыв ударников в литературу» (чтобы научить писателей), «Диалектико-материалистический творческий метод» (написание произведений по классовой схеме и борьба с дворянско-буржуазной литературой, под которой понималось все лучшее, что было создано в России в XIX-начале XX века). Для народных крестьянских поэтов самым мягким ярлыком рапповцев был «мужиковстующие», но а за наклеиванием ярлыков «враг пролетарской культуры» и «враг пролетариата» следовали репрессии ОГПУ, которое возглавлял Г.Ягода.

Другое антирусское объединение литераторов малого народа «Литературный фронт» (Леф), хотя и враждовал с РАППом, по своей антирусской направленности ничем от него не отличался. Его руководители, — прежде всего А.Безыменский, И.Беспалов, Вс.Вишневский, М.Гельфанд, Г.Горбачев, А.Горелов, А.Зонин, А.Камегулов, Н.Свирин, — прославились классическими антирусскими сочинениями.

Антирусские литературные объединения стремятся заглушить все маломальские ростки русского сознания в литературе. М.Пришвин, Алексей Толстой, Пантелемон Романов, Николай Заболоцкий, В.Шишков, Андрей Платонов, Михаил Булгаков и другие подвергаются постоянной травле не только в рапповских журналах «На литературном посту», «Октябрь», «Молодая гвардия», но и также в журналах других объединений — «Леф», «красная Новь», «Новый мир», «Звезда».

В 20-е годы засилье еврейских критиков в литературе стало абсолютным. Даже космополитически настроенный Маяковский, когда речь заходила о критиках, не стесняясь говорил: «Все они коганы». Евреи монополизировали практически все журналы. Так, В.Полонский редактировал три журнала — «Новый мир», «красная нива», «Печать и революция», о чем В.Маяковский с тонкой иронией говорил, что тот «редактирует и «Мир», и «Ниву», и «Печать», и «Революцию». Сформировалась целая когорта критиков и литераторов, готовых травить любое проявление самобытного русского таланта. Свою ненависть к русскому они прикрывали разными ярлыками — «кулацкой литературы», «отсутствием классового подхода» (О.Бескин, А.Безыменский, Б.Розенфельд и т.п.), а также лозунгами борьбы против «кумачовой халтуры», «фальши», «буржуазного индивидуализма», — Л.Авербах, Б.Бухштаб, Б.Беккер, А.Горнфельд, И.Гроссман-Рощин. С.Дрейден, В.Ермилов, К.Зелинский, П.Коган, А.Лежнев, Г.Лелевич, И.Машбиц-Веров, Н.Насимович-Чужак, М.Ольшевец, А.Селивановский, Д.Тальников, Ю.Юзовский.

Особой оголтелой критике подвергались С.Есенин, А.Толстой, Н.Сергеев-Ценский, А.Чапыгин, М.Пришвин, М.Шолохов.

« Не было омерзительнее и паскуднее времени в литературной жизни, чем время, в которое мы живем, — писал с. Есенин. — Тяжелое за эти годы состояние государства… выдвинуло на арену литературы революционных фельдфебелей… (которые трубят)… около семи лет об одном и том же, что русская современная литература контрреволюционна… ». [206] ЦГАЛИ ф.190, оп.1, д.66. Эти фельдфебели поучают русских писателей, что и как им писать.

Ярчайшим выразителем «еврейской школы критики» был В.Шкловский, заслуживший брезгливое презрение многих русских писателей. Ахматова и Блок, например, считали, что он принадлежит к тому «бесчисленному разряду критиков, которые, ничего не понимая в произведениях искусства, не умея отличить хорошее от плохого, предпочитают создавать об искусстве теории, схемы — ценят то или иное произведение не за его художественные качества, а за то, что оно подходит (или не подходит) к заранее придуманной ими схеме». [207] Чуковский К. Дневник 1930–1969. с.406. А схема эта была изначально космополитической и антирусской. Все, что не укладывалось в нее и прежде всего национально русское восприятие жизни и патриотическая позиция, объявлялось проявлением черносотенства, ретроградства и антисемитизма.

Наряду с большевистским руководством литературой правители еврейского интернационала стремятся взять под полный контроль все другие сферы культуры и искусства и прежде всего кино, которому новый режим придавал особое значение. С 15 по 21 марта 1928 года в Москве проходило Всесоюзное партийное совещание по кино. Среди его участников было распространено письмо восьми видных (преимущественно еврейских) кинематографистов — Г.Александрова и С.Эйзенштейна (к тому времени поставивших «Стачку», «Броненосец Потемкин», «Октябрь»), В.Пудовкина («Мать», «Конец Санкт-Петербурга»), Г.Козинцева и Л.Трауберга («Шинель»), А.Роома («Бухта смерти»), С.Юткевича («Кружева»), А.Попова («Два друга, модель и подруга»).

В этом письме представители культуры малого народа требовали усиления планового идеологического руководства и создания «боевого» органа по управлению советским искусством. Восемь советских кинематографистов задавали риторический вопрос: