Сборник - Крестовый поход на Россию

Но, как известно, Верховное командование Красной Армии, исходя из стратегических соображений, приняло решение об эвакуации наших войск из Одессы, завершившейся 16 октября 1941 года. Насколько искусно была проведена эта операция, указывает такой факт. Еще накануне, 14 октября 1941 года, командование 4-й румынской армии в очередной сводке отмечало: «Противник продолжает удерживать занимаемые позиции, яростно защищая их даже тогда, когда его атакуют большими силами» 74 . Лишь к концу следующего дня румынское командование обнаружило признаки эвакуации. 15 октября румынским частям и соединениям был разослан приказ штаба армии № 302266, в котором говорилось: «Каждый армейский корпус на рассвете 16 октября предпримет наступление силами одного батальона при поддержке артиллерии в избранном им направлении с целью проверки намерения противника. Не позже 9 часов утра первые результаты атаки должны быть известны командованию 4-й армии» 75 .

Между тем в 9 часов 16 октября от пирсов Одесского порта ушел последний советский сторожевой катер. И только в конце дня противник осмелился вступить в город. Это не помешало фашистской пропаганде трубить о «грандиозной победе», в высокопарных словах расписывать «доблесть» войск в боях за Одессу. Еженедельник «Албина» («Пчела»), например, недвусмысленно заявлял: «…благодаря Одессе мы достигаем высокой чести находиться рядом с великими народами мира, Одессой мы показываем всем, кем мы являемся и на какой основе можем мы требовать и получить наши естественные и положенные права» 76 . 17 октября перед королевским дворцом был устроен митинг, на котором король Михай поздравил «маршала-победителя», а в начале ноября в Бухаресте при участии гитлеровского фельдмаршала Кейтеля был устроен торжественный «парад победы» 77 .

В действительности же занятие Одессы и территории до Буга было пирровой победой. Она обошлась очень дорого румынской армии. Ее потери были колоссальны. Трудно сказать, насколько верно Й. Антонеску информировал своих министров, но на заседании правительства 13 ноября 1941 года он объявил, что армия в боях между Прутом и Бугом потеряла 130 тыс. человек убитыми, ранеными и без вести пропавшими 78 . Немецкий историк А. Хильгрубер приводил еще более внушительные цифры: от начала войны до 6 октября 1941 года —70 тыс. погибших и около 100 тыс. раненых, при этом он подчеркивает, что эти данные были представлены руководству вермахта румынским командованием 79 .

Но дело не только в потерях. Уже в период самих боев под Одессой в румынских войсках господствовали страх и растерянность.

С каждым днем становилось очевиднее, что стратегия «молниеносной» войны потерпела крах. Широко разрекламированное геббельсовской пропагандой Генеральное наступление гитлеровцев на Москву, начатое 30 сентября 1941 года, разбилось о величайшую стойкость и выдержку солдат Красной Армии. В конце октября дальнейшее продвижение войск вермахта было приостановлено. Неприступной крепостью продолжал стоять перед врагом Ленинград. Предпринятое во второй половине октября наступление немцев в Крыму захлебнулось у стен Севастополя.

В связи с большими потерями немецкой армии в живой силе и технике, Гитлер требовал от своего румынского союзника новых контингентов войск. 31 октября 1941 года немецкая военная миссия в Бухаресте потребовала от румынского Генштаба в соответствии с «обещаниями Й. Антонеску» направить 1, 2 и 18-ю румынские пехотные дивизии на территорию между Бугом и Днепром и кавалерийские бригады в район Мелитополя для обеспечения там «порядка», находившиеся на фронте горнострелковый и кавалерийский корпуса передать в подчинение командованию 11-й немецкой армии, а всем остальным румынским частям, расположенным восточнее Буга, «удовлетворять требования немецких командований на местах» 80 . Эти, как и все предыдущие, распоряжения гитлеровцев Антонеску выполнил.

Кондукэтор полагал, и эти его убеждения пропагандистский аппарат старался внушить солдатам и офицерам, что за активное участие Румынии в войне против СССР Германия щедро вознаградит ее не только за счет территории Советского Союза, но и возвращением Северной Трансильвании.

Гитлеровцы поддерживали у своих румынских союзников иллюзии о желании Германии удовлетворить все их территориальные притязания. Геринг при вручении ему высшего румынского ордена Михая Витязу бранил венгров за «жадность» и, как сообщал румынский военный атташе в Берлине, заверил, что в его лице румыны имеют убежденного сторонника их правоты и что «настоящее положение долго не протянется» 81 . Румынская секретная служба информации доносила правительству, что побывавшие в стране видные представители промышленных кругов Германии Кристиан Хенк и Армии Шеве, имеющие «доступ во все политические и культурные сферы Германии», хвалили румын и ругали венгров, авторитетно заявляли, что «после войны в Центральной Европе будут изменены границы в пользу Румынии и в качестве вознаграждения за жертвы в войне она получит также Украину до Буга». Сейчас, мол, этого сделать нельзя, но после войны «справедливость будет соблюдена» 82 .

Большую роль в решении Антонеску продолжать активно участвовать в войне против СССР сыграла, конечно, его ненависть к большевизму. Гитлеровцы использовали в своих интересах тщеславие румынского кондукэтора, его желание войти в историю не только в качестве «спасителя» румынской нации и «воссоздателя Великой Румынии», о чем он сам неоднократно говорил, но и одного из вершителей судеб «новой» Европы и наиболее активных борцов против коммунизма. Они не скупились на лестные высказывания и похвалы в адрес кондукэтора.

С явным расчетом на то, что это тотчас же будет доложено Антонеску, личный переводчик Гитлера и начальник пресс-службы германского министерства иностранных дел Шмидт во время торжественного приема, устроенного в Берлине, передал румынскому военному атташе следующие слова: «Из всех государственных деятелей союзных и дружественных Германии стран фюрер считает маршала Антонеску самой выдающейся личностью. Фюрер считает, что на маршала Антонеску он может больше всего полагаться» 83 . И маршал изо всех сил старался оправдать доверие фюрера. Конечно, в ту пору Й. Антонеску еще слепо верил в победу Германии и вслед за лживой гитлеровской пропагандой объяснял неудачи немецкого наступления на Москву в октябре 1941 года климатическими условиями. Выступая на заседании правительства 13 ноября 1941 года, он следующим образом охарактеризовал положение на советско-германском фронте: «Если бы мы могли окинуть взором весь русский фронт от Черного моря до Северного Ледовитого океана, то видели бы только застывшие автомашины. Если немецкая армия не продвигается, то вовсе не потому, что ей противостоят значительные русские силы У них не более 5—6 дивизий в Петрограде, еще 6 дивизий вокруг, 7—8 дивизий перед Москвой, а от Тулы и до Донца немецкой армии никто не противостоит» 84 .