Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

Мурад-бей отремонтировал также дворец Джазират аз-За-хаб и посадил в нем большой сад. Так же он поступил с дворцами Тарса 542 и Бустан ал-Маджнун. Переезжая из одного дворца в другой, он проводил большую часть времени на охоте. Он приобрел много скота — коров, дойных буйволиц и овец различных пород — и держал все это в Гизе.

Мурад-бей приказал построить военные мастерские, сверх тех, которые находились в городе, и собрать в них ремесленников, умеющих изготовлять военное снаряжение: пушки, снаряды, бомбы, ядра. Здесь же он построил пороховой завод. [423] В эти мастерские он велел собрать всех кузнецов, литейщиков и плотников. Сюда свезли все имеющееся железо и свинец, уголь и дрова, так что стал ощущаться недостаток этих материалов, так как он забирал все, что находил. Дело дошло до того, что в качестве топлива для обжига извести и гипса, необходимых для строительных целей, начали собирать стебли дикого шафрана, волчьи бобы и кукурузу.

Мурад-бей отправил людей во все стороны, чтобы они задерживали баржи, груженные привозимыми из деревень дровами. Эти люди забирали дрова, собирали их в одно место, а затем продавали их друг другу или кому хотели. Они взимали также плату с владельцев за то, что разрешали последним брать их собственные дрова, и возвращали владельцам их дрова лишь после ходатайств и просьб.

Мурад-бей собрал турецких моряков, христиан-греков и корабельных мастеров и заставил их построить ему несколько военных кораблей и галиотов и установить на них пушки и другое вооружение по образцу турецких военных кораблей. На изготовление этих кораблей были истрачены большие деньги. На построенных кораблях Мурад-бей разместил солдат и моряков, которым он назначил большое жалованье и многочисленные пайки. Главным начальником он поставил над ними христианина по имени Никула и построил ему два дома, один, большой, — в Гизе, а другой — в Каире. Этот Никула имел большую свиту из солдат-греков, носил великолепную одежду, ездил верхом на лошади по улицам Каира, причем перед ним и позади него ехали стражники, которые расчищали ему дорогу, как это делалось по пути следования эмиров.

Все затеи Мурад-бея были результатом его тщеславия. Никто не знал, для чего нужны все эти приготовления и для какой цели тратятся средства на покупку дерева и железа и уплату жалованья христианам-грекам. По этому поводу у жителей были разные мнения. Одни говорили, что Мурад-бей все это делает из страха перед своими хушдашами, другие говорили, что он боится турок, как это уже было сказано выше, когда говорилось о Хасан-паше. Некоторые искали этому иную [424] причину. На самом же деле здесь не было ничего, кроме тщеславия, нелепых измышлений и страха.

Все собранное Мурад-беем военное имущество, порох, ядра и бомбы оставались на его складах до тех пор, пока их не захватили французы. Передавали со слов управляющего арсеналом, что Мурад-бей собрал на складах своего арсенала только одних ядер одиннадцать тысяч. Все это захватили французы в тот день, когда заняли Гизу и овладели дворцом.

Однажды произошло столкновение между группой христиан — греческих моряков и несколькими простыми людьми Старого Каира. Христиане объединились против жителей города, напали на них и убили более двадцати человек. Об этом столкновении стало известно Мурад-бею. Он потребовал начальника христиан-моряков, но тот взбунтовался против него, отказался встретиться с ним, приказал зарядить находившиеся на кораблях пушки и навести их на дворец Мурад-бея. Последнему ничего не оставалось делать, как притвориться, что он ничего не заметил. На этом все кончилось.

Мурад-бей назначил одного нубийца по имени Ибрахим Катхода ас-Саннари везиром и сделал его своим катходой и советником. Этот нубиец стал влиятельнейшим в Египте человеком и достиг такого высокого положения, /169/ какого не занимали самые высокопоставленные эмиры. Мурад-бей построил ему в ан-Насирийе дворец. Ас-Саннари приобрел красивых мамлюков и слуг, а также белокожих и чернокожих наложниц. Он научился турецкому языку и придумывал различные дьявольские ухищрения для того, чтобы устроить свою жизнь.

Ас-Саннари выбрал одного из представителей черни и сделал его своим катходой. Этот человек слепо повиновался его приказаниям, и самые высокопоставленные жители просили у него покровительства в своих делах.

Когда Мурад-бею пришлось уехать в Гизу и там поселиться, этот дьявол уговорил его отделиться от его хушдашей и людей, равных ему по положению. Мурад-бей предоставил Ибрахим-бею управление всеми делами и учреждениями и передал ему пост наместника турецкого султана, хотя Ибрахим-бей не [425] делал ни одного дела, не выслушав его мнения и не спросив у него совета. Мурад-бей совершенно уединился, перестал встречаться с людьми и даже с самыми высокопоставленными, равными ему по положению эмирами, и общался с ними только через упомянутого Ибрахима Катходу. Последний везде представлял его и даже иногда отменял приказы Ибрахим-бея и других эмиров от своего собственного имени или от имени своего господина.

Мурад-бей прожил в уединении на западном берегу Нила около шести лет подряд. Он никогда не переезжал на восточный берег, не приходил на заседания дивана и не посещал своих сверстников. Когда назначенный правителем Египта паша прибывал в Инбаба, он отправлялся вместе с эмирами приветствовать его, а затем возвращался в свой дворец, и более его никогда не видели. Мурад-бей возгордился и стал высокомерно обходиться со своими сверстниками и соотечественниками. На пороге его дома теснились просители и дрались за право попасть к нему на прием, а он укрывался и прятался от них. Если Мурад-бей узнавал, что к нему пришел человек, которого он не хотел принять, или проситель, которому он стыдился или опасался отказать в чем-либо, он садился верхом и уезжал в горы. Случалось так, что проситель неожиданно приезжал к нему по какому-нибудь делу, а тот уже удрал. Если же проситель случайно встречал Мурад-бея и подходил к нему, то последний отдавал ему все, что имел, давал щедрые обещания или дарил чужое владение. “И вот однажды владелец узнает, что орлы похитили у него кусок”.

Мурад-бей нарушал права диванов по сбору десятины 543 и пошлин на внутренних таможнях. Он давал письменные распоряжения диванам об уплате денег и передал своим мамлюкам право накладывать печать на эти распоряжения. Он боролся с Ибрахим-беем за этот доход. Распоряжения Мурад-бея и Ибрахим-бея противоречили друг другу, и они, как это обычно бывает, опасались один другого. В конце концов они помирились и договорились, что Мурад-бей будет получать доходы с морских таможен, а Ибрахим-бей — доходы с пошлин на [426] хиджазские товары, на товары, облагавшиеся налогом на внутренних таможнях и числящиеся в налоговом реестре. При этом каждый из них самостоятельно собирал налоги и чинил при этом всяческие несправедливости. Это записано на страницах жизни Мурад-бея. Мурад-бей основал в Розеттском порту специальную таможню для сбора налогов с зерна, отправляемого в страны Европы, и назвал ее Новой таможней. Он разрешил продавать зерно каждому, кто его вез в европейские или какие-либо другие страны, и установил на каждый ардабб налог в один динар, не считая ал-баррани 544. Сбор этого налога взял на себя один из его помощников, по профессии шорник, человек, известный своею жестокостью. Этот человек поселился в Розетте, стал влиятельным и приобрел известность. Он сумел извлечь из своей должности значительный доход. Это дурное новшество было одной из главных причин, вызвавших у французов сильное стремление захватить Египет. Кроме того, этот человек отнимал имущество у жителей и без компенсации конфисковывал их товары и ценности. Его эмиры подражали ему и соперничали друг с другом в этом. Каждый из них делал то, что ему было выгодно и что приходило ему в голову.