Иван Никитчук - Освобождение дьявола. История создания первой советской атомной бомбы РДС-1

Газодиффузионный завод начали строить в 1946 году. В начале строительства здесь также применялся ручной труд и конная тяга, лишь в 1948 году сюда прибыл первый экскаватор. Работы велись круглосуточно. Проект завода и его установок был чрезвычайно сложен. Главный корпус завода имел площадь более 100 тысяч квадратных метров. Во время наладки систем происходили многочисленные остановки. Поставщик компрессоров весьма оперативно производил реконструкцию и даже замену оборудования, эти работы находились под личным наблюдением Берии и Сталина. После реконструкции на заводе было установлено несколько тысяч диффузионных машин четырех модификаций.

Несмотря на все трудности дело продвигалось и в 1948 году получен уран-235 с обогащением 75 %. Этого было недостаточно. Тогда приняли промежуточное решение. Уран-235 стали отправлять для дальнейшего обогащения электромагнитным методом, до 90 и более процентов.

В 1950 году газодиффузионный завод повысил обогащение до 90 % и вышел на проектную производительность, в 1951 году обогащение урана превысило 90 %.

Основой завода по электромагнитному разделению изотопов была огромная электромагнитная установка, снабженная специальными камерами из дефицитной латуни. Установку долго налаживали, а в 1949 году она выдала уран с обогащением более 90 %.

Таким образом, была решена проблема производства двух видов ядерных взрывчатых веществ: плутония-239 и урана-235 в достаточных количествах для изготовления советского ядерного оружия…

Международная ситуация становилась все напряженнее. Союзники ввели новую марку в Германии, ведя дело к ее расколу. Это неизбежно вело к дополнительным расходам, а ресурсы нужны самим. Американская пресса открыто пишет о возможности создания еще более мощной бомбе – термоядерной. Американцы окружают СССР своими военными базами. У них мощная авиация. Нам нужны ракеты, достигающие территории США. С.П. Королев активно работает над созданием таких ракет, они начинают летать, но пока дальность их полета недостаточна. Сталин сомневается, потянем ли и ракеты, и атомную бомбу.

5 января 1949 года состоялся разговор Сталина и Берии наедине.

– Как идут дела, Лаврентий, с бомбой? Надо торопиться. Американцы, да и остальные союзнички наглеют.

– В этом деле, Коба, как у беременной женщины – раньше, чем через девять месяцев не родишь.

– Ты мне, Лаврентий, беременными женщинами не прикрывайся. Сейчас не до шуток. Мы еще в 1947 году заявили, что для нас не существует секрета атомной бомбы, а самой бомбы до сих пор нет. Вот и наглеют союзнички, считают нас болтунами. Скоро нас полностью окружат своими базами, с которых до Москвы можно долететь меньше, чем за 2–3 часа. И они прилетят не для того, чтобы полюбоваться столицей, а чтобы сбросить на нас атомные бомбы.

Сталин нервно затянулся трубкой.

– Я все это прекрасно понимаю, Коба, – серьезным тоном ответил Берия, – мы тебе неоднократно докладывали, что делаем все возможное. Сейчас дело за деталями из плутония. Необходимое количество наработано, но изъять его без опасности смертельно облучить персонал невозможно. По крайней мере, надо подождать примерно месяц, чтобы снизилось излучение блоков, и с ними можно будет работать. После этого дело станет за изготовлением деталей для атомного заряда. Думаю, к середине июля, максимум к началу августа детали будут готовы.

– Думаешь… И все же, когда ты думаешь мы сможем взорвать бомбу?

– Если все пойдет по плану, то где-нибудь ближе к середине августа, к концу лета. Все остальное готово – корпус бомбы, запал, приборы…

– Мне сообщают, в том числе и ты, Лаврентий, что американца работают над созданием водородной бомбы, которая во многом мощнее атомной. Американцы пишут, что в мире есть только несколько ученых, которые могут разработать теорию и ее практически реализовать в виде сверхбомбы. Есть ли такие ученые у нас?

– Конечно есть! Я уверен, что это смогут сделать и Курчатов, и Харитон, и Сахаров, и Тамм… В ближайшее время мы и сверхбомбой займемся. Уже занимаемся. В КБ-11 уже начаты работы по созданию РДС-3,4,5… По твоему указанию, Коба…

– Молодец, Лаврентий! А какая готовность полигона?

– Полигон практически готов к испытаниям. Идут последние проверки, наладки аппаратуры, устройство наблюдательных пунктов… Первухин вернулся с полигона. Доложил мне при Курчатове и Ванникове, что все будет готово к 15 августа.

– Хорошо, – наконец произнес Сталин, – продолжай работать. Торопись, Лаврентий, тебе головой отвечать за конечный результат, несмотря на то, что мы с тобой знакомы уже тысячу лет…

– Все будет нормально, Коба. У американцев получилось и у нас получится.

– Уверенность – хорошее дело, без которой не бывает успеха. Уверенность помогла нам победить в тяжелейшей войне… Я желаю всем нам успеха…

В это время Поскребышев вошел в кабинет и сказал:

– Иосиф Виссарионович, вас просит к телефону Трумэн.

– Хорошо… Скажи Павлову, пусть возьмет параллельную трубку для перевода.

– Он уже у аппарата, товарищ Сталин.

Сталин снял телефонную трубку:

– Сталин слушает… Здравствуйте, господин Трумэн.

…

– Нэт…

…

– Нэт…

…

– Нэт…

…

– Да…

…

– Нэт…

…

– До свиданья.

И положил трубку.

Берия с удивлением следил за этим разговором.

– Коба, ты четыре раза сказал «Нет» Трумэну, но один раз все-таки сказал «Да» …

– Это он спросил меня, хорошо ли я его слышу…

Во внешней политике Сталин превыше всего ставил независимость, полную самостоятельность СССР. За все годы его правления, ни одному паразиту не удалось накинуть на шею страны долговую удавку или продиктовать свои условия. Мы были самой гордой страной и не боялись угроз. У нас имелись для этого силы – силы народа, партии и государства. СССР вел наступательную политику во внешних сферах и оказывал огромную помощь всем народам, которые вырывались из пут эксплуататоров. За это нас ненавидели лютой ненавистью все паразиты земли, но ничего не могли с нами поделать…

Выйдя из кабинета Сталина, Берия вспоминал состоявшийся разговор. В голове одна за другой рождались мысли: «Кобе тяжело больше, чем всем нам, хотя приходится работать без продыху, как в войну. Ему надо делать вид, что у нас бомба уже есть, ведь заявили давно. Тут и перегнуть нельзя, и слабость показать нельзя. Но решать ему, Кобе. Не позавидуешь…»

2 апреля 1949 года Сталин неожиданно пригласил к себе Берию и Молотова. Встреча была короткой. Сталин был встревожен, как никогда.

– Помните пьесу Гоголя «Ревизор» и слова городничего? Так вот, я тоже хочу сообщить вам несколько пренеприятнейших известий, – с явным беспокойством в голосе обратился Сталин к вошедшим Берии и Молотову. – Лаврентий, как у тебя дела с урановой бомбой?