Василий Цветков - Белое дело в России, 1920–1922 гг.

С началом 1920 года идея создания «санитарного кордона» против Советской России стала озвучиваться не только со стороны еще существовавших государственных образований Белого движения, но и со стороны иностранных государств. Русский Север мог бы заинтересовать иностранные государства экономическими льготами (концессиями, экспортом леса и др.), а взамен получить серьезную дипломатическую поддержку, обеспечивающую край от военно-политического давления со стороны Советской России. А намерения Верховного Совета Антанты снять экономическую блокаду РСФСР воспринимались ВПСО настолько болезненно, что на заседании правительства 20 января было решено «направить запрос Черчиллю о судьбе Северной области» [218] ГА РФ. Ф. 17. Оп.1. Д. 77. Л. 117. . При этом представлялось, что не только экономические интересы должны были обеспечить поддержку «держав»: «Необходимо создать представительный орган, опираясь на который власть могла бы говорить от имени широких кругов населения… Представительный орган может придать власти необходимый в настоящее тяжелое время авторитет, как в глазах войск и населения Области, так и за границей» [219] ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 25. Лл. 40–43. . В «Записке» содержалось принципиальное для политико-правовой составляющей российского Белого движения определение порядка «учреждения представительного органа». Он должен быть «построен на принципе представительства каждой из групп населения, играющих роль в экономической, политической и культурной жизни края, а не на принципе представительства смешанного большинства населения». Такой подход к решению проблемы представительства при невозможности, как уже отмечалось, проведения «правильных выборов» стал определяющим в системе создания белых «парламентов». Считалось, что подобными «группами населения» должны стать «торгово-промышленные круги», «крестьяне» (через делегатов от земства), «рабочие» (через профсоюзы), «кооперативы», «школа», «духовенство», «городские жители» (через городское самоуправление), «внеклассовая интеллигенция» (союзы врачей, адвокатуры и т. д.). Количество делегатов и порядок делегирования предстояло определить в первую очередь и «утвердить немедленно» [220] Там же. Лл. 43–45. .

Подтверждая общую тенденцию в эволюции политического курса Белого движения, газета «Северное утро» в статье «Путь Деникина» отмечала, что «считавшееся правым» правительство белого Юга обратилось за поддержкой к «общественному мнению» (имелось в виду «Соглашение» о создании южнорусской власти). Пример «созыва народного совещания» Главкомом ВСЮР вдохновлял и северную «общественность», уверенную в том, что опора на «народное мнение» позволит «сломить натиск красных», что опасаться «народного представительства» отнюдь не следует. Примечательно, что и идеи «суверенитета» не распространялись далее требований создания собственных структур управления, в основе которых представительная власть считалась обязательной [221] Северное утро, Архангельск, № 10, 12 января 1920 г.; № 34, 6 февраля 1920 г. . Позже, в интервью архангельским журналистам, Зубов подчеркивал: «Существование представительного органа считаю необходимым, так как решать судьбу населения одно правительство не может». Зампред правительства проводил при этом параллели с идеями «областного сейма», созыв которого в 1917 г. создал «противовес петроградской коммуне». Зубов отмечал, что хотя «у нас непосредственной связи с другими антибольшевистскими областями нет», но «мы можем рассматривать Север только как часть России, как одну из ее областей». Указания из Омска уже не годились: «Положение о Сибирской Областной Думе сюда не подходит. Основы устройства такого органа необходимо разработать. Тут необходимо более близкое участие демократических элементов в работе правительства. И с этой целью предполагается ряд совещаний с представителями разных групп населения» [222] Северное утро, Архангельск, № 22, 25 января 1920 г. . Однако значительная часть т. н. «групп населения» не поддерживала идею расширения представительного фундамента власти и продолжала отстаивать идею «диктаториального правления». В упоминавшейся выше записке Маймистова возможность созыва «областного Парламента» казалась «абсурдной» и «не осуществимой» из-за недопустимости политической агитации и выборов в армии, которая, безусловно, должна оставаться «вне политики» [223] ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 49. Л. 4. . «Русский Север», выражавший интересы правоцентристских политических кругов, выделял причину, по которой предполагавшийся «парламент» мог считаться всего лишь «суррогатом представительства»: «Разве возможно создание в Северной области, где все население находится под ружьем, где вся территория представляет собой театр военных действий, разве возможно при этих условиях в ближайшее время создание какого-либо представительного органа в том смысле, как это понимается государственным правом?»; ЗГС «в весьма слабой степени представляет собой население Области, по своему составу искусственно и узкопартийно, не имеет достаточного числа представителей – ни интеллигенции, ни буржуазных кругов, ни рабочей демократии», поэтому возобновление его работы окажется бесполезным [224] ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 25. Лл. 54–55 об; Северное утро, № 27, 30 января 1920 г. .

Гласные Архангельской городской думы от правого «Национального объединения», а также члены «Союза интеллигенции», «Союза лесопромышленников», «Национального Союза» или отрицали необходимость созыва представительного органа вообще, предлагая ограничиться реорганизацией уже существующих властных структур (наподобие «административной революции» в белой Сибири), или допускали возможным созыв «представительного собрания», но отнюдь не на основе «избирательной кампании». В своих докладах и «записках», поданных на имя Миллера в конце января 1920 г., они считали актуальным, во-первых, «реформирование Финансово-Экономического Совета, превратившегося в бюрократическое учреждение», посредством «введения в его состав представителей земства и городов» и «устранения из его состава представителей организаций уже умерших в своей деятельности», а во-вторых, – образование представительной власти в процессе консультаций с наиболее авторитетной общественной организацией белого Севера, возглавлявшей антибольшевистское сопротивление в регионе, – «Союзом Возрождения России». Условиями «упрочения тыла» были признаны также образование Мурманской губернии (или Края) как самостоятельной административной единицы и установление дипломатических отношений с Финляндией и Польшей.

Главнокомандующему «должна быть предоставлена вся полнота власти», а представительный орган может быть «чисто совещательного характера» и созываться «по усмотрению» Главкома. «Всенародные выборы с их неизбежной при этом партийной предвыборной агитацией» признавались безусловно вредными в условиях военных действий, поэтому представительство от земско-городского самоуправления, профсоюзов и «имеющихся в Области общественных организаций» признавалось более целесообразным. «Членами представительного органа» стали бы «лица деловые», «практически знакомые с предстоящим их обсуждению вопросами экономического и финансового характера», «имеющие прочные связи с населением Области и не склонные подчинять общественные интересы партийным целям». «Деловые», «внепартийные» представители общественности, помогающие Главкому в осуществлении его «диктаторских полномочий», – вот тот «идеал» с точки зрения правых, на который следует ориентироваться при создании «совещательного» областного «парламента» [225] ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 25. Лл. 46–54; Добровольский С . Указ. соч., с. 124. . Что касается «административных перемен», то и здесь «Национальное объединение» Архангельской городской думы не осталось в стороне, настаивая на создании коалиционного правительства, способного предотвратить политический «раскол» Северной области. Предлагался проект нового состава правительства, в который вошли сам председатель городской думы С. Ф. Гренков – на должность заведующего отделом народного здравия и призрения, а также авторитетные архангельские промышленники и финансисты (М. А. Ульсен – председатель Финансово-Экономического Совета, Г. Ф. Линдес – отдел финансов), представители кадетской партии и «демократической общественности» (барон Э. П. Тизенгаузен, начальник Кемского уезда, – на должность губернатора, А. Г. Попов – в отдел земледелия и государственных имуществ, В. Н. Цапенко – в отдел труда). Считалось, что городской голова Архангельска и председатель губернской земской управы (как и в последнем составе правительства) войдут в его состав «без портфелей» [226] ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 25. Лл. 78—78об. .