Василий Цветков - Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Однако «русская Смута» не давала возможности оставлять в стороне вопросы «национальной политики». Осенью 1919 г. стала очевидной необходимость координации действий белых правительств Севера и Северо-Запада с олонецким и ингерманландским государственными образованиями. И в то время как Верховный Правитель, Русское Политическое Совещание в Париже и дипломатические представительства в Скандинавии вели переговоры с Финляндией и Эстонией на официальном уровне, Северо-Западное правительство Лианозова со своей стороны немедленно установило прямые контакты с непризнанными Временным Олонецким правительством и Временной Комиссией Северной Ингерманландии. Сближению «сепаратистов» с Белым движением объективно способствовала недостаточная помощь им от Финляндии. Еще в апреле 1919 г. ее правительство официально запретило формирование добровольческих отрядов для оказания помощи повстанцам, хотя 28 июня съезд карельского крестьянского союза в Иматре признал «безусловно необходимым» создание «охранных дружин», а в состав Олонецкого правительства был направлен наблюдатель от Финляндии. А на состоявшемся 13–14 октября 1919 г. в Хельсинки собрании представителей правительств и общественных организаций Карелии подчеркивалась идея независимости от России и отмечалось, что помощь «освобождению восставших карел и ингерманландцев» могла бы быть более эффективной. Но, несмотря на обращения карелов, правительство Финляндии все же приняло решение «отказаться от выступления против большевиков на Олонецкой границе и упразднить временно Олонецкое правительство, заменив его Ликвидационной Комиссией» [257] ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 23. Л. 116; Русская жизнь. Гельсингфорс, № 45, 28 апреля 1919 г.; № 97, 2 июля 1919 г.; Холодковский В. М . Финляндия и Советская Россия. 1918–1920 гг. М., 1975, с. 135. .

Цель контактов, в понимании представителей Белого движения, определялась так: взаимодействие в операциях против Петрограда и «втягивание» Финляндии в военные действия, то есть «создание в пограничном районе такого положения, чтобы финские винтовки сами начали стрелять». Генерал Головин на встрече с Черчиллем допускал возможность подчинения всех финляндских отрядов союзному командованию. В свою очередь премьер Северо-Западного правительства Лианозов санкционировал оказание финансовой поддержки Временной Комиссии, во главе которой с 10 октября 1919 г. стал Эльвенгрен. Не менее важным считалось признание правительством Ингерманландского Комитета Западного района во главе с Г. Г. Тюнни [258] ГА РФ. Ф. 5936. Оп.1. Д. 361. Лл. 2–3; Кирдецов Г . У ворот Петрограда (1919–1920 гг.), Берлин, 1921, с. 73–74; Горн В . Гражданская война на Северо-Западе России. Берлин, 1923, с. 378–379. . Согласно «статуту» он обладал диктаторскими полномочиями на всей территории Ингерманландии-Ингрии. Предполагалось, что в созванном после занятия Петрограда Областном Собрании ингерманландцам будут предоставлены депутатские мандаты. Пример Ингрии стал, таким образом, примером трансформации повстанческих ячеек в государственные структуры с их последующим «вхождением в состав» ранее образованных структур управления Белой России. В октябре – ноябре 1919 г. Северо-Ингерманландский полк проводил наступательную операцию в районе Куйвози, но продвинуться к Петрограду он не смог и отступил за финляндскую границу [259] Пюккенен А. Ю. Указ. соч., с. 30–31. .

После поражения осеннего наступления на Петроград в Архангельске по-иному стали смотреть на перспективы сотрудничества с олонецкими повстанцами. «Зависимость от Омска» в области внешней политики становилась обременительной и не позволяла оперативно реагировать на происходящие перемены. В ноябре 1919 г. в упомянутом выше докладе Шабельский отмечал, что «в области международной политики Временное Правительство, при котором аккредитованы дипломатические представители иностранных держав (имелись в виду немногочисленные иностранные чиновники, оставшиеся после отъезда послов союзных держав из Архангельска осенью 1919 г . – В.Ц. ), вправе, мне кажется, проявлять известную долю инициативы и, не дожидаясь санкций Всероссийского Временного правительства, принимать на себя некоторые обязательства». По мнению Шабельского, это касалось прежде всего вопроса о «признании независимости Финляндии». Сделать это могло и само Временное Правительство Северной области, получив «от Верховного Правителя известные директивы и полномочия», которые не должны были «носить характера императивного», а должны были быть «в достаточной степени эластичными». В таком случае белому Северу удалось бы добиться того, что в свое время не удалось Северо-Западному правительству и Юденичу, – получить поддержку со стороны «независимой» Финляндии. В течение ноября полковнику Архипову удалось добиться согласия на создание в Карелии отрядов из финских добровольцев («сливок финляндской Белой гвардии»), выдвигавшихся для военных действий на Мурманском фронте и возможного продвижения к Петрограду. Вся проблема была уже не только в признании независимости Финляндии, но и в финансировании (предполагалось выделить для этого часть средств, полученных Юденичем от Колчака) [260] ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 40. Лл. 2–2 об.; Ф. 6094. Оп.1. Д. 28. Лл. 16 об. – 17. .

Примечательно, что в ноябре наступил, наконец, долгожданный, но одновременно бесполезный поворот в позиции Колчака и Сазонова по вопросу о признании фактической независимости Финляндии. Маннергейм, уже от собственного имени говорил о готовности поддержать наступление на Петроград, ограничившись лишь условиями финансирования финских добровольческих отрядов. Колчак в телеграмме 4 ноября (накануне сдачи Омска) сообщал Юденичу, что он «уполномочил Сазонова» вести переговоры с правительством Финляндии и «готов ничем не нарушать фактической независимости Финляндии». Колчак соглашался «на заключение соответствующего военного соглашения о сотрудничестве русских и финляндских войск, а также дать обязательство, что военные расходы, связанные с совместными операциями, будут впоследствии оплачены российской казной» [261] Белофинны на службе англо-французских интервентов в 1919 г. // Красный архив, № 1 (98), 1940, с. 67. . Но решение Верховного Правителя запоздало. К тому же он так и не согласился «на объявление независимости Финляндии» (убеждение, которое помимо адмирала вполне «разделял Деникин»).

В декабре 1919 г. инициативу в координации внешнеполитических контактов с карелами взял на себя российский военный агент в Гельсингфорсе генерал-лейтенант А. А. Гулевич. В своих письмах Миллеру он отмечал «русофильский» характер Олонецкого правительства, ссылаясь на готовность Куттуева сотрудничать с войсками Северного фронта. Если не удалась поддержка Финляндией Юденича, то в наступающем 1920 г. предполагались совместные боевые операции с Миллером. Об этом писал в начале февраля 1920 г. генерал-майор О. А. Крузенштерн (бывший начальник канцелярии Юденича) генералу Миллеру (см. приложение № 13). От правительства Северной области требовалось признание Временного Олонецкого правительства де-факто (аналогично тому, как Деникиным было признано правительство Грузии) и в перспективе признание «права на самоопределение» Карелии, которое могло состояться на Всеросийском Учредительном Собрании. В свою очередь, в обращении к финляндскому правительству (декабрь 1919 г.) Куттуев отмечал важность «нейтральных отношений к русским белым силам Мурманского фронта» и «непредрешение территориальных вопросов» в условиях боевых действий. Ему было обещано финансирование 6-тысячной Олонецкой Добровольческой армии, однако дальше этого со стороны правительства дело не пошло. Тем не менее Гулевичу удалось договориться о взаимодействии «карельской экспедиции» с войсками Мурманского фронта как при проведении операции, так и при проведении мобилизации. Предполагался обмен военнослужащими-добровольцами между Олонецкой и Северной армиями [262] Там же. Д. 38. Лл. 11–15. .