Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Делались попытки обосновать «исторически» расширение границ Грузии. Ссылаясь на северные границы Абхазского царства, грузинское правительство заявляло о необходимости исключения Гагринского округа из Черноморской губернии, в состав которой он был включен в 1905 г., после постройки здесь курорта. Что касается Туапсе, то тут говорить об «исторических основаниях» не приходилось вовсе. Еще менее доказательной была попытка оправдать включение в Грузию Сочинского округа на основании «заявления общественности», представленной местным крестьянским съездом. Сочинские социалисты искали «защиты» в Тифлисе от «реакции», олицетворением которой становилась успешно действовавшая на Кубани Добровольческая армия. О том, что притязания на Сочинский округ носили сугубо политический, а не национальный характер, свидетельствовал тот факт, что из его 50 «селений» 36 было русских, 13 «со смешанным пришлым населением» и «только одно грузинское» (9).

Нельзя сказать, что в грузинском руководстве все разделяли идеи «Великой Грузии». Если военное министерство с энтузиазмом воспринимало перспективы расширения территории, то Министерство иностранных дел придерживалось позиции нецелесообразности включения в состав республики территорий весьма спорных и с национальной, и с административной точки зрения: «не только в Туапсе, но и в Сочи грузинам нечего было делать», «присоединение Сочинского округа к Грузии создавало новую плоскость трения, а их и без того было достаточно», «в положении Грузии следовало избегать осложнений, не вызываемых необходимостью» (10).

Осенью 1918 г. о защите суверенных российских интересов в крае заявило командование Добрармии.

Первоначально действия грузинской армии расценивались как «дружественные» по отношению к белым. В июле 1918 г. восставшие кубанские казаки Майкопского отдела взаимодействовали с грузинскими частями, занявшими Туапсе. Следует отметить, что Кубанская Краевая Рада еще в начале 1918 г. направила приветствие Закавказскому сейму, заявив о готовности к самому тесному сотрудничеству на основе признания суверенитета Закавказья. Консул из Тифлиса прибыл и в Новочеркасск. Предполагалось, что контакты с Доном и Кубанью обеспечат Грузию необходимым для республики продовольствием.

После неудачных боев в Черноморье на соединение с частями 11-й советской армии вдоль побережья шла с боями Таманская армия красных («Железный поток»). Ее головная колонна под командой бывшего штабс-капитана Е. И. Ковтюха столкнулась с грузинскими и кубанскими войсками под Туапсе, вошла в город, но задерживаться там не стала, на Сочи не пошла, а повернула к Армавиру.

В августе 1918 г. генерал Алексеев в письме к генералу Мазниеву отмечал: «Судьба поставила нас не только в близкое боевое соприкосновение, но сделала нас союзниками, борющимися пока (многозначительное слово. – В.Ц.) за одно и то же дело и действующими в одном и том же направлении… убежден, что этот союз примет длительный и более широкий характер» (11). Позицию Верховного Руководителя Добровольческой армии вообще отличала подчеркнутая лояльность к Грузии, хотя новая республика и не собиралась уступать занятых земель.

После того как преследовавшие красногвардейцев части Добармии вступили в Туапсе, они встретили противодействие со стороны грузинских народогвардейцев. Возник т. н. «грузинский фронт». В Екатеринодар выехали Мазниев и заместитель председателя правительства Грузии Гегечкори. 12 сентября состоялись переговоры, начавшиеся с предельно корректной фразы генерала Алексеева: «Разрешите от имени Добровольческой Армии и Кубанского правительства (его представлял глава кабинета Л. Л. Быч) приветствовать представителей дружественной самостоятельной Грузии. Предстоящие переговоры, я надеюсь, приведут к удовлетворительным результатам. С нашей стороны никаких стремлений ограничить самостоятельность Грузии нет; я должен ожидать равноценного отношения Грузии к нам» (12).

В «союзническом» духе начал доклад и Гегечкори, заявивший, что «борьба с большевиками – это вопрос нашей жизни и смерти». Но как только речь зашла о территориальных вопросах, грузинская делегация, ссылаясь на резолюцию сочинских социалистов, заявила о своем долге перед местным населением, «добровольно» пожелавшим войти в состав «демократической Грузии». Протесты руководства Добрармии в отношении Абхазии игнорировались, поскольку сама эта армия, с точки зрения Гегечкори, была не выразительницей «всероссийской власти», а лишь «частной организацией», имеющей не больше прав, чем суверенная Грузия, в решении судьбы «спорных» территорий бывшей Империи.

14 сентября переговоры были прерваны, «общего языка» найти не удалось, хотя Гегечкори и Мазниев добились подтверждения суверенитета Грузии со стороны представителей Кубани. При Кубанском правительстве были аккредитованы представители закавказских правительств.

Заняв Туапсе, части Добровольческой армии остановились, что не означало тем не менее отказа от намерения добиваться в будущем восстановления российских прав в Черноморье. «Добровольческая армия не допускает никакого посягательства на территорию Русского государства (13). 13 августа 1918 г. черноморским генерал-губернатором был назначен полковник А. П. Кутепов, и на территории губернии началось размещение частей 2-й пехотной дивизии. Ее полки отличались высокой боеспособностью, многие офицеры и солдаты участвовали еще в «Ледяном походе». Начальник дивизии генерал-майор А. Н. Черепов был кадровым военным Императорской армии, георгиевским кавалером. За короткое время в зоне соприкосновения с грузинскими войсками была создана надежная система обороны и армейской разведки.

Русское командование регулярно получало информацию из Сочи, Сухуми и Тифлиса, где с октября 1918 г. работал Центр Добровольческой армии во главе с генерал-лейтенантом В.П. Шатиловым. Сведения были неутешительны. Если еще летом 1918 г., после ввода немецких войск на территорию республики, здесь начались, как отмечалось в секретных сводках, «национальные преследования» (из учреждений увольнялись русские чиновники, обязательное изучение русского языка в школах отменялось), то с начала 1919 г. «преследования» усилились. Из Сочи все чаще поступали призывы к командованию Добрармии об освобождении от «меньшевистской диктатуры». Наконец, в январе 1919 г. в округе началось восстание, перекинувшееся затем на территорию Абхазии. Грузинским комиссаром Хочолавой и генералом Кониевым (сменил генерала Мазниева) было дано указание срочно «ликвидировать бунт». В ходе карательных экспедиций в селах округа начались массовые убийства мирных жителей. В Туапсе оказались тысячи беженцев. По словам Деникина, «дабы положить конец этому кровопролитию, я приказал войскам Приморского отряда занять Сочинский округ».