Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

В ответ представители кубанской делегации, отнюдь не отрицая важности принципа «единства России», отмечали, что это возможно не на основе некоего «приказа сверху» (авторитет командования Добровольческой армии был далеко не бесспорен среди кубанского казачества), а исключительно на основе объединения уже существующих государственных образований посредством «договора», то есть «снизу». Совместить эти позиции представлялось возможным только на пути планомерной, неуклонной совместной работы, путем взаимных уступок, а не взаимных подозрений и упреков.

В качестве компромиссного (но неосуществленного) варианта Соколовым был разработан проект трехстороннего договора, который должны были подписать представители Добровольческой армии, Дона и Кубани. В нем планировалось в первую очередь гарантированное «возглавление» Деникиным «всех сухопутных и морских военных сил на территории Всевеликого Войска Донского и Кубанского Края» (это предусматривало единоличное определение состава и численности вооруженных сил, назначение «на все высшие должности военной службы», единую наградную систему, «право объявления местностей на военном положении», а также распоряжение стратегическими железными дорогами). «Для управления гражданскими делами, общими для Дона и Кубани… под председательством Главнокомандующего Добровольческой Армии» создавался «обладающий всею полнотою законодательной власти» коалиционный Верховный Доно-Кубанский Совет. В его состав входили «представители» означенных казачьих войск (избираемые на сессиях Большого Войскового Круга и Краевой Рады) и «представители Добровольческой армии», назначаемые приказами Главкома. При этом «члены Совета» признавались неподотчетными «перед органами, коими они назначены или избраны». Компетенции «Совета» подлежали признаваемые «общегосударственными» вопросы «денежного обращения, таможенной политики и товарообмена», «прямого и косвенного обложения», «государственных монополий», «торгового мореплавания и портов», «акционерного законодательства», «путей сообщения общего значения, почты и телеграфа», а также, что имело немаловажное значение для судебной власти, общий «суд, гражданское и уголовное законодательство». Тем самым уже в начальный период государственного строительства на белом Юге признавалось необходимым создать коалиционную модель управления на основе принципа «разделения властей», близкую по своей сути к федеративному устройству (2).

В 1919 г. работы Согласительной комиссии стали основой для дискуссий о модели управления во время заседаний Южнорусской конференции (об этом далее в отдельном разделе) и комиссий Особого Совещания по областному устройству Юга России.

Весьма важным шагом вперед в реализации идеи общероссийского единства стало утверждение единого представительства во внешней политике. Окончание Первой мировой войны и ожидание скорого начала работы международной мирной конференции, призванной урегулировать послевоенное положение Европы, делало объективно закономерным привлечение к ее работе представителей России. И хотя декларации казачьих войск предусматривали участие казачества во внешней политике в качестве самостоятельных «субъектов международного права», был сделан важный шаг к сближению: Дон, Кубань и Добровольческая армия приняли решение «об общем представительстве Государственных образований России в международных отношениях». Бывший министр иностранных дел Российской Империи, авторитетный дипломат С. Д. Сазонов был направлен в Париж в качестве «общего представителя Государства Российского на Международном мирном Конгрессе». Хотя этому предшествовали дискуссии, связанные с попытками создания Совета по международным делам (на основе коалиции представителей государственных образований), все же принцип единоличного управления возобладал. 5 декабря 1918 г. постановление о признании полномочий Сазонова приняло Кубанское Краевое правительство, а 16 декабря после встречи с донским атаманом на ст. Кущевка Сазонова как посланца «Великой, Единой, Неделимой и Независимой России» чествовали и в Ростове. Это признание не исключило тем не менее самостоятельной отправки в Париж на Версальскую конференцию делегаций от казачьих областей (Дона и Кубани), уполномоченных своими представительными структурами (3).

Но наиболее важным оставался вопрос военного единства. В речи на торжественном заседании Кубанской Краевой Рады 1 ноября 1918 г. Деникин заявлял, обращаясь к депутатам: «Пора бросить споры, интриги и местничество. Все для борьбы. Большевизм должен быть раздавлен. Россия должна быть освобождена. Иначе не пойдет впрок ваше собственное благополучие, которое станет игрушкой в руках своих и чужих врагов России и народа русского… Не должно быть Армии Добровольческой, Донской, Кубанской, Сибирской. Должна быть единая Русская Армия, с единым фронтом, единым командованием, облеченным полной мощью и ответственным лишь перед русским народом в лице его будущей законной верховной власти».

Своеобразным итогом создания единого южнорусского центра в «борьбе с большевизмом» стало принятие генералом Деникиным должности Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России. 26 декабря 1918 г. на ст. Торговой состоялось историческое совещание, в котором принимали участие генералы Деникин, Краснов, Драгомиров, начальник штаба Добровольческой армии генерал-лейтенант И. П. Романовский, военный представитель Добровольческой армии за границей генерал от инфантерии Д. Г. Щербачев и другие.

Отметив, что «жизнь повелительно толкает нас на путь военного единства», Деникин заявил о необходимости «единства общегосударственного». Его основаниями признавались «автономия новых государственных образований», внешнеполитическое единство, дальнейшее объединение железных дорог, почтово-телеграфной связи, банковской и денежной систем, а также создание единой судебной власти. Генерал Щербачев особенно подчеркивал важность создания общероссийского центра, что, по его мнению, гарантировало реальную поддержку со стороны Франции и Англии (как оружием, так и воинскими контингентами), привело бы к полной международной изоляции Советской России. Еще накануне переговоров бывший Главнокомандующий Румынским фронтом направил Деникину письмо из Бухареста (3 ноября), в котором сообщал о своей беседе с Главнокомандующим союзными армиями в Румынии, Трансильвании и на Юге России генералом Бертело и о полученных со стороны последнего «заверениях», что «для оккупации Юга России» будет направлено 12 французских и греческих дивизий». После десанта в Севастополе и Одессе они должны были начать продвижение на Киев и Харьков, а «богатые запасы бывшего Румынского фронта, Бессарабии и Малороссии, равно как таковые и Дона, можно отныне считать в полном нашем распоряжении». По словам Щербачева, при условии союзнической помощи следовало установить единое командование и «обеспечить скорейшее наступление всех русских южных армий на Москву» (4).