Андрей Купцов - Миф о красном терроре

Так что статистики в тот период не могло в принципе существовать в полноценном виде. Вы представляете хаос 1917–1920 гг.? И ещё: большинство вообще, наверно, не помнит, что термин Исунова «в границах 1939 года» означает как раз «обрезанный» по Минску СССР. Так что надо бы дать поэтапные цифры увеличения численности населения приграничных государств и хотя бы эмигрантско-белогвардейскую статистику, с которой уже на втором этапе сравнить статистику СССР довоенного ЦСУ. Но главное — Исунов явно не знает о голоде 1921 г . Не знает и Волков, они даже не лгут. Они — жертвы лжи!

Где-то в 1994 г. появилась работа известнейшего демографа, преподавателя МГУ, члена Академии социальных наук, доктора наук и т. п. Бориса Хорева. Он известен тем, что начал громко обвинять новый капиталистический режим в демографической катастрофе. Передо мной лежит брошюра оного Бориса Хорева «Демографическая трагедия России». Он долго работал со статистикой, чем и всероссийски известен. Так вот, у него в главе «Демографические волны» есть небольшой полемический отрывок, вроде ничего особенного: «Иногда говорят о демографической аномалии 1930-х годов, но цифры погибших от репрессий или от голода в те времена ныне чрезмерно преувеличиваются, демографическая же статистика не располагает данными, свидетельствующими о крупном сбое в росте населения в тот период».

Даже Хорее не знает о голоде 1921 г.! (Что ж говорить о других?)

Хотя в 1991 г. в журнале «Столица» грязная дрянь Сергей Мельник опубликовал гнойно-лживую статейку «Пальчики в супе».

Лжива она даже не с позиций христианской или «красной» морали, когда климатическую катастрофу пытаются выдать за рукотворную, естественно, большевистскую. Он, кстати, даже из дореволюционной статистики «откопал» только голод 1891–1892 гг. А то, что в 1911 г. «официально» умерло от голода свыше 1 млн чел., а неофициально около пяти, а вся история России — это жуткие климатические микрогеокатастрофы, он подзабыл, сердешный. Но он ссылается на БСЭ 1-го издания и на белоэмигрантский сборник Никиты Струве «Голод». То есть для него больше никаких данных и нет вроде. Вся статья его о том, что этот голод прячет советская статистика.

Правильно, родной! Только статистика постхрущёвская, для которой надо в статистике откопать убыль населения и списать это на красный террор. Вот потому он (может, всё же не подонок, а несчастный дурачок?), ссылаясь на известную падаль — Роя Медведева, пишет, что в голод 1932–1933 гг. (несуществовавший по моей версии) умерло 6–7 млн чел. Меня в таких случаях поражает сверх-циничная разбивочка с миллионом трупов после тире. Но, видно, что он сам плохо знает о том событии.

Россию в начале 1920-х гг. наводнили корреспонденты и, главное, учёные-биологи и климатологи со всего мира. Созданы были международные фонды помощи, Вавилов (тот самый) ездил по Америке и выпрашивал деньги на закупку продовольствия. А весь регион был покрыт трупами.

И весь этот ужас происходил как раз тогда, когда на европейском пространстве республики закончилась Гражданская война. На Востоке ещё будут добивать японцев, а в азиатском подбрюшье — тотальное басмачество. Одна из «забытых» причин того, что не было возможности оказать экстренную помощь голодающему региону, была та, что восточнее Волги шла также «забытая» кулацко-бело-гвардейская война.

Посвящается величайшему невеже России XXI в. Илье Глазунову, который 7 ноября заявил на всю страну о том, что он, болезный, хочет создать (как обычно) великий коллаж о геноциде русского кулака.

В период перед тем, как поволжский регион осознал, что сверх-жаркая весна несёт в себе смерть от выгорания всей растительности, весной 1921 г. вспыхнула всеохватная сибирская региональная кулацко-белогвардейская война. Началось всё в мае 1920 г., когда в Омске был создан эсеровско-кулацкий «Всесибирский крестьянский союз» с целью свержения советской власти, созыва Учредительного собрания и создания общесибирского антикоммунистического правительства. До зимы велась координационно-подготовительная работа. Боевое руководство взяло на себя колчаковское и казачье офицерьё. Восстание началось 31 января, а к концу февраля охватило Тюменскую губернию, Омскую, Курганскую, Челябинскую, Камышловский и Шадринский уезды Свердловской губернии, район по течению реки Обь. По сути, в руках кулацко-эсеровской армии была вся Западная Сибирь.

Они вырезали всех, кого хоть как-то замечали в сочувствии к советской власти. Нечего и говорить, что те, кто реально имел отношение хоть к какой-либо административно-хозяйственной структуре, зверски уничтожались на месте, как правило, с семьями. По довоенным расчётам, на территории, которая была под их контролем, а это фактически вся Западная Сибирь, они уничтожили четверть населения. А их ведь также уничтожали, а если мстители-красные были из села, где лютовали кулаки, то и они мочили тех с семьями. Сибирь обезлюдела…

«Советская историческая энциклопедия» (Т. 10. М., 1965), изданная в разгар антисталинской, по сути антисоветской, «оттепели» (своим-то хоть поверьте, господа), даёт такие цифры потерь и материального разрушения. Потери Красной Армии — около 1 млн чел. Общие потери населения на фронтах и в тылу от военных действий, террора белых и интервентов, голода и болезней — около 8 млн. Ущерб, нанесённый народному хозяйству, составил около 50 млрд золотых рублей. (Как вы помните, государственный бюджет Российской империи в 1912 г. был около 3 млрд.) Промышленное производство упало от 4 до 20 % от довоенного уровня.

Реальная картина намного страшней, так как реставраторам нужно было найти миллионы жертв красного террора, то жертвы белого террора были сокращены, как минимум, вчетверо.

По сути, страна была покрыта трупами и сгоревшими развалинами. Города обезлюдели. А центры полусгоревших городов, которые были завалены разлагавшимися трупами, не заселялись долгие десятилетия. Но это мнение узкого круга левых историков и случайно дошедшие до нашего времени свидетельства очевидцев, вроде моего отца, который в Гражданку проезжал с военным эшелоном мимо пустынных городов и рассказывал, что с вокзальных абсолютно пустых площадей можно было видеть пустые улицы с лежащими кое-где не убранными ссохшимися или ещё свежими, догнивающими трупами. Перед войной часто раздавались анкеты в попытках как-то упорядочить реальную картину недавнего прошлого. Судя по всему, в хрущёвское время всё это было уничтожено. Доказать, конечно, уже ничего нельзя…

Эти академически принятые как реальные цифры также нуждаются хотя бы в условно формальном уточнении, так как почему-то считается, и этим пользуются «мягкие фальсификаторы», что после Гражданской войны существовал какой-то дикий период, если не тотальный хаос. Но, во-первых, все как-то забыли, что Россия (точнее царская казна), и это отмечал ещё К. Маркс, в силу грабительских фискальных задач создала самую совершенную статистику в мире. Кто сталкивался с дореволюционной литературой, тот знает, что в любой сфере, где необходимо было иметь представление о каких-то социальных, экономических или т. п. сословно-финансовых взаимоотношениях, можно было найти всё. И кстати, у меня самого выработалась от чтения дореволюционных книг привычка к тому, что без цифровых показателей нельзя не то что сделать вывод о каком-то общественном явлении, но и нельзя даже выдвинуть тезис. Россия себе на беду, сохранив феодально-кастовую (сословную) социальную паранойю, вынуждена была создать сложнейший аппарат учёта и контроля. Ведь уникальность России была в числе прочего в том, что все касты-сословия не то что имели разные имущественно-финансовые правовые отличия по отношению к государству, но даже внутри своей касты были статусные отличия, которые достаточно чётко должны были быть отражены в отчётности. Ведь даже вроде бы одно сословие — крестьяне — делилось на разные социально-отчётные группы по отношению к земле, так как 1/ 3— городовые земли, 1/ 3— общинные и 1/ 3— дарственные, надельные, отписные и т. п. И ещё эта земля делилась и на разные права пользования, и на права владения, и на права собственности у а это не одно и то же. Даже каторжане делились на группы и категории. Одних можно было сажать в карцер и надевать оковы, но нельзя было бить в рыло. А других — хоть на кобылу под плети. Вот потому в России было самое объёмное в мире законодательство.