Бронислав Бачко - Как выйти из террора? Термидор и революция

Может показаться удивительным, но на протяжении последних двухсот лет термидорианский период (или, если использовать выражение, введенное в обиход Б. Бачко, le moment thermidorien) практически всегда находился на периферии исторических исследований, вне зависимости от того, к какой эпохе или к какой школе принадлежали исследователи, занимавшиеся Французской революцией. Другие ее этапы казались более яркими, более интригующими. Интерес к проектам реформ, Декларации прав, торжественному отречению от привилегий и титулов, стремление понять, каким образом страна, в которой в 1789 году практически не было республиканцев, вдруг, словно по волшебству, отвергла тысячелетнюю монархию, — все это приковывало взгляды к первым годам Революции. Энтузиазм, победоносная война едва ли не с целой Европой, Террор, народный подъем, претворение в жизнь утопий заставляли сосредоточивать внимание на годах диктатуры монтаньяров. А затем практически сразу появлялся Наполеон, чья фигура не переставала увлекать и очаровывать. На этом фоне Термидор казался скучным, серым, периодом разрушения, а не созидания. Как писал в свое время А. Собуль, «термидорианцы разрушили дело Революционного правительства и привели Республику к гибели» [260]. Казни монтаньяров виделись своеобразным трагическим финалом предшествующего периода, термидорианцы воспринимались лишь как «приобретатели, грабители и взяточники» [261], Конституция III года Республики не продержалась и четырех лет — иными словами, Термидор оказался напрасным. Как хорошо известно, в отечественной историографии на протяжении полувека он и вовсе выводился за рамки Революции. «9 термидора, — утверждал А.З. Манфред, — восторжествовала буржуазная контрреволюция. Гибель Робеспьера стала и гибелью якобинской диктатуры, гибелью революции» [262]. Последняя крупная работа, посвященная этому времени, появилась в нашей стране в 1949 году [263].

Эта своеобразная «незавершенность» термидорианского периода, попытки окончить Революцию, «выйти из Террора» как раз и оказались привлекательными для Бронислава Бачко. «Мне всегда было интересно, — рассказывал он, — открывать вещи незавершенные — труд, текст, жизнь». Конечно же, Термидор не так далеко отстоял от основной линии его исследований, как это могло показаться: он представлял собой настоящий «культурный поворот»; внимание термидорианцев к области культуры трудно переоценить — от создания новых государственных учреждений и высших школ до осуждения «вандализма» эпохи монтаньяров. Все это в книге, разумеется, есть. Но есть там и многое другое.

«Революционная историография, — отмечает автор, — испытывала особый интерес, и это вполне справедливо, к следующему вопросу: каким образом Революция пришла к Террору? Сползла ли она к нему незаметно, в силу обстоятельств? Представлял ли он собой "занос"? Несла ли она его в себе, как тучи несут дождь?». По словам Б. Бачко, поначалу казалось, что эти вопросы относятся к предыдущим периодам Революции, а Термидор лишен своей особой проблематики. Однако, «чем больше я продвигался в изучении источников, — вспоминает он, — тем больше у меня возникало ощущение, что центральная и специфическая проблема этого периода, политическая, культурная и социальная в одно и то же время, вращается вокруг вопроса: как выйти из Террора?». Этот вопрос неразрывно связан с Робеспьером, отношением к его личности, его наследию, его сторонникам (или, если угодно, «охвостью»), его ответственности за Террор [264]. И не случайно книга начинается именно с мифа о Робеспьере-короле — одного из удивительных ответвлений «черной легенды» Робеспьера.

Нет смысла пересказывать исследование, с которым читатель имеет возможность ознакомиться сам. Любопытно иное: после выхода монографии Б. Бачко и, не в последнюю очередь, в связи с двухсотлетием Революции (а, соответственно, и двухсотлетием Термидора) во всем мире отмечается оживление интереса к этому периоду. Так, в 1994 году вышла в свет монография известного итальянского историка С. Луццатто «Осень революции» [265], в 1995 году во Франции прошло два международных коллоквиума — «1795. За республику без революции» [266]и «Поворот III года. Реакция и «белый террор» в революционной Франции» [267], а на следующий год молодыми историками Я. Боском и С. Ваниш был организован междисциплинарный семинар по проблемам III года Республики, заседания которого проходили в нескольких университетах страны; не прекращалась и работа самого Б. Бачко над этим сюжетом [268]. В нашей стране также появилось несколько статей, посвященных Термидору [269], да и мои собственные исследования в известной степени находились под влиянием захватившей мое воображение книги Б. Бачко [270]. И это неудивительно, поскольку, хотя данная монография и вышла в свет уже полтора десятилетия назад, она отнюдь не устарела: до сих пор не появилось другого труда, где столь же ярко, выпукло и всесторонне было бы показано, чем стал Термидор для современников и какие основные проблемы волновали людей, которым выпало жить в это время.

Мне самому несколько раз довелось встречаться с Брониславом Бачко во Франции, и с первых же минут я был покорен обаянием, остротой мысли, мягким юмором и громадной эрудицией этого удивительного человека. И могу только надеяться, что первое серьезное знакомство российских читателей с его трудами будет иметь продолжение, а книга «Как выйти из Террора?» окажется не только интересной, но и вызовет немало размышлений.

Дмитрий Бовыкин

Редактор Екатерина Лямина Корректор Любовь Кравченко Верстка Тамара Донскова Производство Семен Дымант

BALTRUS

119021, Москва Комсомольский проспект, 4

Новое издательство 103009, Москва

Брюсов переулок, дом 8 / 10, строение 2 телефон 229 2633 e-mail info @ novi 2 dat . ru

Подписано в печать 19.09.2005

Формат 60x90 1 / 16

Гарнитура Helios, Minion

Объем условных 21, 75 печатных листа

Бумага офсетная

Печать офсетная

Заказ № 447.

Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии «Момент»

Химки, улица Библиотечная, дом 11

Герцен А.И. Au citoyen rédacteur de l' "Homme" // Герцен А.И. Собрание сочинений. Москва, 1963. Т. XXX. Кн. 2. С. 502 (оригинал по-французски). Я цитирую по книге: Kondratieva Т. Bolcheviks et jacobins. Itinéraires des analogies. Paris, 1989. P. 15. Это крайне примечательная книга, часть которой посвящена дебатам и спорам о «русском Термидоре», послужила мне путеводителем по лабиринту этой полемики.

Об «Академическом деле» и кампании против Тарле см.: Каганович Б.С. Евгений Викторович Тарле и петербургская школа историков. СПб., 1995. С. 32-41. Всего по этому «делу» проходило 135 человек. В отличие от других «заговоров» этого периода (Промпартии, Шахтинского) «Академическое дело» не завершилось публичным процессом, и приговоры были вынесены закрытой коллегией ГПУ. Как предполагаемый министр иностранных дел будущего монархического правительства, Тарле был приговорен к пяти годам ссылки в Алма-Ату; хотя, как и многие другие ученые, он был обвинен в том, что входил в число руководителей заговора, приговор оказался относительно мягок. Советская пресса получила указания обойти молчанием и само дело, и вынесенные по нему приговоры. После того как часть наказаний была отменена, большинство приговоренных получили разрешение вернуться в Москву или в Ленинград и по большей части вновь вошли в состав Академии наук. Однако лишь в 1967 году, через тридцать пять лет после приговора, он был аннулирован Верховным судом «за отсутствием состава преступления». И пришлось дожидаться 1980-х годов, чтобы «Академическое дело» было предано в России гласности.