Василий Ключевский - Иллюстрированная русская история

Другая струя колонизации из Приднепровья направлялась в противоположный угол Русской земли, на северо-восток, за реку Угру, в междуречье Оки и верхней Волги.

До половины XII в. не заметно прямого сообщения Киевской Руси с отдаленным Ростовско-Суздальским краем. На пространстве между верхней Окой и Десной от города Карачева до Козельска и далее к северу тянулись дремучие леса. Они стали прочищаться с половины XII в. Если Мономах еще с трудом проехал здесь в Ростов с малой дружиной, то сын его Юрий Долгорукий во время упорной борьбы со своим волынским племянником Изяславом водил уже прямой дорогой из Ростова к Киеву целые полки.

В то время, когда стали жаловаться на запустение южной Руси, в отдаленном Суздальском крае замечаем усиленную строительную работу. При князьях Юрии Долгоруком и Андрее здесь возникают один за другим новые города. Известия об основании городов сопровождаются в летописи сведениями о построении церквей. Известен обычай всех колонистов уносить с собою на новые места имена покидаемых жилищ. Перенесение южнорусской географической номенклатуры на отдаленный суздальский Север было делом переселенцев, приходивших сюда с киевского юга.

Все следствия северо-восточного направления колонизации, которые я изложу, сводятся к одному скрытому коренному факту изучаемого периода: русская народность, завязавшаяся в первый период, в продолжение второго разорвалась надвое. Главная масса русского народа, отступив с днепровского юго-запада к Оке и верхней Волге, там собрала свои разбитые силы, окрепла в лесах центральной России и опять пришла на днепровский юго-запад, чтобы спасти остававшуюся там слабейшую часть русского народа от чужеземного ига и влияния.

образовании великорусского племени совместно действовали два фактора: племенная смесь и природа страны. Это произошло после разрыва народности, притом в краю, который лежал вне старой, коренной Руси и в XII в. был более инородческим, чем русским краем. Инородцы, с которыми встретились в междуречье русские переселенцы, были финскими племенами. В области Оки и верхней Волги в XI–XII вв. жили три финских племени: мурома, меря и весь. Ни в письменных памятниках, ни в народных преданиях великороссов не уцелело воспоминаний об упорной и повсеместной борьбе пришельцев с туземцами. Самый характер финнов содействовал такому мирному сближению обеих сторон.

Так как этот процесс окончился поглощением чуди русью, для нас важна лишь одна сторона этого взаимодействия, т. е. влияние финнов на пришлую русь. Это влияние проникало в русскую среду двумя путями: 1) пришлая русь, селясь среди туземной чуди, неизбежно должна была путем общения, соседства кое-что заимствовать из ее быта, 2) чудь, постепенно русея, всею своею массою, со всеми своими антропологическими и этнографическими особенностями, со своим обличьем, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности.

Надобно допустить некоторое участие финского племени в образовании антропологического типа великоросса. Скуластость великоросса, преобладание смуглого цвета лица и волос и особенно типический великорусский нос, покоящийся на широком основании, с большой вероятностью ставят на счет финского влияния.

То же влияние, кажется, было небезучастно и в изменении древнерусского говора. Древняя фонетика Киевской Руси особенно заметно изменялась в северо-восточном направлении. Даль допускал мысль, что акающие говоры Великороссии образовались при обрусении чудских племен. Обруселая чудь не обогатила русского лексикона: всего около 60 финских слов вошло в русский язык северных губерний. Но, не пестря лексики, чудская примесь портила говор, внося в него чуждые звуки и звуковые сочетания.

Народные обычаи и поверья великороссов доселе хранят явственные признаки финского влияния. Финские племена, обитавшие в средней и северо-восточной полосе Европейской России, поклонялись силам и предметам внешней природы, не олицетворяя их: мордвин или черемис боготворил непосредственно землю, камни, деревья. У поволжских финнов особенно развит культ воды и леса. Некоторые черты этого культа целиком перешли и в мифологию великороссов.

При таком обоюдном признании чужих верований чудь незаметно переступала раздельную черту между христианством и язычеством, не изменяя своим старым родным богам, а русь, перенимая чудские поверья и обычаи, добросовестно продолжала считать себя христианами.

Наконец, надобно признать значительное влияние финских туземцев на состав общества, какое создавала русская колонизация верхнего Поволжья. Туземное финское население наполняло преимущественно суздальские села. Притом мы не замечаем в нем признаков значительного социального расчленения, признаков деления на высшие и низшие классы: все это население представляется сплошной однообразной сельской массой.

Главные особенности Верхнего Поволжья: обилие лесов и болот, преобладание суглинка в составе почвы и паутинная сеть рек и речек, бегущих в разных направлениях. Эти особенности и наложили глубокий отпечаток как на хозяйственный быт Великороссии, так и на племенной характер великоросса.

Особенности великорусского хозяйства: 1) разбросанность населения, господство мелких поселков, деревень, 2) незначительность крестьянской запашки, мелкость подворных пахотных участков, 3) подвижной характер хлебопашества, господство переносного или переложного земледелия и 4) наконец развитие мелких сельских промыслов, усиленная разработка лесных, речных и других угодий.

Великороссия XIII–XV вв. со своими лесами, топями и болотами на каждом шагу представляла поселенцу тысячи мелких опасностей, непредвидимых затруднений и неприятностей, среди которых надобно было найтись, с которыми приходилось поминутно бороться. В Европе нет народа менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого.

По иллюстрации В. П. Верещагина «Великий князь Андрей Юрьевич Боголюбский». Из издания «История Государства Российского в изображениях державных его правителей с кратким пояснительным текстом», 1890.