Сергей Мезин - Дидро и цивилизация России [litres]

1774 – Дидро покинул Петербург 5 марта. Проезжая Гамбург, он следующим образом представился в письме к композитору Карлу Иммануилу Баху: «Я француз. Меня зовут Дидро. В своей стране я пользуюсь некоторым уважением как литератор. Я автор нескольких театральных пьес, среди которых вам, может быть, небезызвестна „Отец семейства“. А также я издатель „Энциклопедии“…» [152]4 апреля философ прибыл в Гаагу, где вновь остановился в доме Голицына. Здесь он подготовил к изданию «Планы и статуты» учебных заведений, созданных императрицей, и написал первый вариант «Замечаний на Наказ». В «Путешествии в Голландию» он выразил свою симпатию к самой свободной стране Европы. В конце пребывания произошла размолвка с Д. А. Голицыным. 21 октября Дидро возвратился в Париж.

1775 – Дидро написал «План университета» для Екатерины II и отправил его в Петербург.

1776 – творческая активность Дидро снизилась. Он много времени проводил за городом. Продолжались связи и переписка Дидро с его русскими корреспондентами и знакомыми, в частности с Екатериной II, Александром Михайловичем Голицыным, Алексеем Васильевичем Нарышкиным, Иваном Ивановичем Бецким и др.

1777–1780 – философ готовил материалы для третьего издания «Истории обеих Индий» Рейналя. Работа над «Эссе о жизни Сенеки» и «Эссе о царствовании Клавдия и Нерона» свидетельствовала о возросшем интересе Дидро к вопросам политики.

1778 – смерть Вольтера и Руссо.

1780 – в Женеве вышло третье издание «Истории обеих Индий» Рейналя, которое стало манифестом просветительского гуманизма, направленным против деспотизма и колониализма. Наиболее радикальные страницы книги принадлежали перу Д. Дидро.

1781 – Дидро вновь встречался в Париже с Е. Р. Дашковой. Парижский парламент приговорил «Историю обеих Индий» к сожжению, а ее автора к тюремному заключению. Опубликован «Салон 1781 года» – одно из последних сочинений Дидро. В мэрии родного города Дидро Лангра установили бюст энциклопедиста работы Жан-Антуана Гудона. Здоровье Дидро ухудшилось: «Тогда он начал жаловаться на здоровье; говорил, что голова его устала, что у него больше нет идей; он быстро утомлялся, одевание стало для него работой; зубы совсем не доставляли ему страданий, но он их удалял потихоньку, как вынимают булавки; он меньше ел, меньше выходил на улицу; в течение трех или четырех лет он чувствовал разрушение, которое посторонние не могли заметить, ощущая тот же огонь и ту же приятность в его речах» [153].

1782 – опубликовано «Эссе о царствовании Клавдия и Нерона», сочинение, которое «отняло остаток его сил» [154].

1783–1784 – Дидро был тяжело болен. Ф. М. Гримм позаботился о том, чтобы на средства русской императрицы для Дидро была снята удобная квартира на первом этаже в доме на улице Ришелье в приходе церкви Сен-Рок. Дидро умер 31 июля 1784 года. В церкви Сен-Рок состоялись похороны философа. В официальном акте было сказано: «1784 года, августа 1 дня был похоронен в этой церкви господин Дени Дидро, член Берлинской, Стокгольмской [155]и Санкт-Петербургской академий, библиотекарь Ее Имп. Величества Российской императрицы Екатерины II, умерший вчера в возрасте 71 года, муж Анны-Антуанетты Шампьон, проживающей по улице Ришелье в этом приходе» [156].

До середины 1760-х годов Россия мало интересовала Дидро, во всяком случае мы не найдем у него прямых высказываний на этот счет. Конечно, феномен возвышения России при Петре I, ее попытки играть роль европейской державы, растущее военное могущество – не могли пройти мимо внимания философа, как и разгоревшийся на рубеже 1750–1760-х годов спор Вольтера и Руссо о Петре I. Напомню, что Вольтер, развивая в «Истории Российской империи при Петре Великом» (т. 1–2, 1759–1763) концепцию трансплантации культуры, изображал Петра «творцом новой нации», символом неограниченных возможностей просвещенного ума; Ж.-Ж. Руссо в трактате «Об общественном договоре» (1762), напротив, заявил о полном провале петровской цивилизации и предвещал скорое падение созданной царем Российской империи [157].

Важным источником, позволяющим судить о том, что наверняка знал Дидро о России еще до установления контактов с Екатериной II и с какими оценками он соглашался, являются статьи «Энциклопедии». Еще недавно исследователи насчитывали свыше ста статей, в которых упоминаются российские реалии [158]. Однако скрупулезные подсчеты, произведенные Марком Белисса с использованием компьютерных технологий, дали более солидное число – 564 [159]. Из них 341 статья посвящена непосредственно России, а 223 статьи лишь ссылаются на факты, относящиеся к далекой северной стране. Из общего числа заметок о России 223, как правило, очень коротких, являются анонимными. Современный французский исследователь с максимальной полнотой выявил и круг авторов, писавших в «Энциклопедии» о России или упоминавших ее. Среди тех, кто лишь делал ссылки на российские реалии, обращают на себя внимание имена известных энциклопедистов и знаменитых авторов – А.-Г. Буше д’Аржи (1708–1791), Э. Н. Дамилавиля (1723–1768), Ж. Л. д'Аламбера (1717–1783), Н. Демаре (1725–1815), Ж. – Ф. Мармонтеля (1723–1799), Т. Троншена (1709–1781), Вольтера (1694–1778). Непосредственно России были посвящены статьи П. А. Гольбаха (1723–1789), писавшего о политике, минералогии и медицине, Э. Ф. Малле (1713–1755) – о политике, литературе, теологии, Л. Ж.-М. Добантона – о биологии. В первых двух томах «Энциклопедии» большинство статей, посвященных России, написано самим Дидро (всего 35). Как правило, это короткие географические справки, поясняющие названия городов, областей, рек.

Как заметил Ролан Десне, в «Энциклопедии» нередко приводилось несколько вариантов русских названий, не устоявшихся во французском языке; имело место дублирование одних и тех же объектов под разными названиями [160]. Неясность и неполнота информации о далекой стране давали себя знать, однако можно отметить и внимание к социально-экономическим сюжетам – торговле, промыслам, обычаям. Интерес к русской экзотике просматривается в статьях «Батоги», «Бесчестие», «Борода», «Бояре», «Царь», «Икра», «Кнут», «Ревень», «Соболь» и др. В статьях «Камчатка», «Новая Земля», «Сибирь» и других, посвященных крайнему Северу, авторы «Энциклопедии» описывали чудеса сибирской природы и отдавали должное российским ученым – участникам Сибирских экспедиций. В своей совокупности эти статьи формировали специфический образ России. Анализ материалов, посвященных географии и народам России, привел Белисса к парадоксальному выводу, что не европейская Россия и сами русские интересовали энциклопедистов в первую очередь, а окраины страны, населенные разнообразными «дикими» и «варварскими» народами – татарами, остяками, самоедами, нагаями, калмыками и т. д. В глазах энциклопедистов двойственный – европейский и азиатский – характер страны, ее громадные слабозаселенные пространства значительно затрудняли задачу цивилизации России. Обычаи самого русского народа также выглядели «варварскими», ибо они характеризовались, как правило, с помощью стереотипных описаний европейских путешественников XVI–XVII веков [161]. Вопрос о крепостном праве в статьях «Энциклопедии» почти не поднимался.