Шарль Пти-Дютайи - Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков

В итоге, несмотря на довольно несхожие личные темпераменты, все эти четыре государя вели одинаковую религиозную политику, различавшуюся лишь некоторыми оттенками. К тому же они все четыре, даже Филипп-Август [709] XCIV, II, № 4542 (25 октября 1223 г.). , были прославлены церковью.

Обмен услугами между обеими властями был непрерывен. Епископам более чем когда-нибудь поручаются дела политические и административные, и большая часть чиновников курии является клириками. Церковь, как и раньше, соглашается поделиться с королем некоторыми своими владениями посредством договоров о совладении. Филипп-Август, озабоченный тем, чтобы не уменьшать свои средства, совершает мало дарений в пользу капитулов и монастырей, но он подтверждает их владения и привилегии. Людовик VIII и Людовик IX осыпают их своими милостями, доказательств чему очень много в Сокровищнице хартий и в картуляриях. Теперь уж редко приходится защищать их от насилий феодалов; но король часто добивается от светских сеньоров отказа от десятины, узурпированной их предками [710] XXX, № 780 и примечание. .

Парижский университет, крупная церковная корпорация, подчиненная власти папы, обязан Филиппу-Августу своей независимостью по отношению к прево столицы; в 1200 г., еще раньше, чем он сделался корпорацией, раньше, чем стал юридическим лицом, имеющим свою печать, его преподаватели и ученики были признаны подсудными исключительно церковному суду. В 1225 г., когда легат запрещает университету иметь свою печать, вызывает этим школьный бунт и отлучает от церкви двадцать четыре преподавателя, Людовик VIII вмешивается в это дело. Трудно быть снисходительным к проказам школьников и в то же время поддерживать порядок: и вот в 1229 г. Бланка Кастильская уговорилась с парижским епископом принять меры строгости; университет не подчинился и разбрелся; Бланка в конце концов сдалась [711] XXXI, № 629; CDL, стр. 89 и сл.; DXVII, стр. 289–290; CLXX, стр. 132, 204 и сл.; DLVIII, I, гл. V; CCCXL. .

Но было бы неправильно характеризовать отношения между монархией и церковным миром лишь указаниями на эти взаимные услуги и на эти королевские пожалования. В других отношениях король господствует над церковью.

Прежде всего король является феодальным главой церковных сеньоров. При помощи оммажа Филипп-Август привлекает к себе епископов Кагора, Лиможа и Клермона и создает себе таким образом поддержку в областях, которые он оспаривает у своих врагов [712] DCLXX, стр. 101 и примечание. . Он со все большей и большей настойчивостью заставляет церковь признать его прерогативы как сюзерена. Мы видели, что с 1185 г. он не желает принести ленной присяги (оммаж) епископу Амьенскому. До самого конца своего царствования он продолжает вести переговоры с епископатом, чтобы уклониться от оммажа при помощи различных компенсаций [713] XXXI, № 879–880, 1460, 2204; для Людовика Святого LXXII, IV, № 5294. . Его преемники, так же как и он, требуют от церкви выполнения феодальных повинностей. Неоднократно епископы пытались отказаться от военной повинности, по крайней мере, от личной, которая была для них тягостна. Король заставлял их то уступать, то идти на мировую сделку, но не допуская, чтобы какой-нибудь случай был улажен путем умолчания; примеры этого можно найти во все три царствования [714] XXXI, № 1393–1395; DCLXX, сто. 102; CCXI, IV, ч. 2-я, стр. 293–294; DXVII, стр. 408–409; LXXII, II, № 2285. . Так же и повинность явки в курию должна выполняться епископом или его уполномоченным [715] LXXII, II, № 2206 (год 1232). . В случае надобности король накладывает руку на доходы ослушника, для того чтобы заставить его подчиниться. Филипп-Август считает, что для защиты государства он всего может требовать от церкви, и выражает желание построить крепость на епископской земле [716] XXXI, № 1803 и 1830. . В одной записке, составленной советниками Людовика Святого и представленной папе в 1247 г., эта теория доведена до конца: «право короля таково, что он может взять, как свои собственные, все сокровища церквей и все их доходы для своих нужд и для нужд королевства» [717] Записка эта помещена в LXXX, VI, additamenta, стр. 99–112. .

Соперничество юрисдикций приобретает такое значение, какого оно еще никогда не имело; успехи канонического права, молчаливая или открытая поддержка святого престола дают орудие в руки духовенства; и тогда начинается продолжительный период конфликтов. Епископы пытаются ускользнуть во всех делах от королевского суда, а Филипп-Август, Бланка Кастильская и Людовик Святой один за другим поддерживают — свое право вызывать их на суд своей курии и заставлять их судиться в ней по воем светским делам [718] XXXI, № 1241 и сл., 2034; DCLXX, стр. 103; CLXX, стр. 101–102 и т. д. . С другой стороны, признанное за церковью право судить дела, касающиеся не только веры, завещания или брака, но и присяги, является источникам важных злоупотреблений, так как феодальная верность зиждется на присяге. Наконец, и та и другая власть не склонны ограничивать себя принципами, и люди короля, стесняясь в этом отношении не больше духовных судей, постоянно нарушали эти принципы. Право убежища, отлучение от церкви, запрещение давать деньги в рост или торговать в воскресенье, наказание клириков, виновных в уголовном преступлении, — все это дает повод к пререканиям. В 1205–1206 гг. король устроил в Париже собрание, на котором обсуждались эти вопросы, и в «Ответах» короля и его баронов мы находим отзвуки знаменитых Кларендонских постановлений. Линия поведения королей и их советников в эту эпоху была неизменно твердой и благоразумной, н они не допускали захватов со стороны церкви, так же как не терпели и насилий по отношению к церкви со стороны местных чиновников или коммун [719] XXXI 927–928, 1209, 1477, 1811 и т. д.; LXVIII, § 61–64, 670–671; CCXCVI, стр. 65 и сл., 98; СLХХХVIII, стр. 146. . Но задача эта все-таки не была решена: и светская власть, и церковная оставались в положении воюющих сторон. «В 1225 г., — рассказывает турский хронист, — архиепископы и епископы Франции, в присутствии легата, настойчиво требовали от короля и его баронов права судить по делам о движимости всех людей, которые будут привлечены к их суду церковными людьми; они говорили, что такая юрисдикция принадлежит галликанской церкви. Король (Людовик VIII) не соглашался; он утверждал на основании не допускающих возражений аргументов, что это требование неразумно, так как дела о движимом имуществе, по которым предъявлен иск не в связи с присягой, верой, завещанием или браком, являются чисто светскими и никоим образом не подлежат суду церковному… наконец, благодаря вмешательству милости божьей и легата, вопрос этот был оставлен обеими сторонами нерешенным [720] XXV, стр. 309; CCXCVI, стр. 99. .