Николай Стариков - Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948

Обсуждение темы прав человека началось в Женеве в 1947 году, отчего проект Декларации получил название Женевского. Взойдя на трибуну ООН 9 декабря 1948 года накануне принятия Декларации прав человека, Вышинский сказал, что ее принятие стало бы «недопустимой ошибкой» [485] https://news.un.org/ru/audio/2013/02/1002921 . «Как и следовало ожидать, – писала газета «Правда», – англо-американское большинство отклонило предложение делегации СССР отложить принятие этой декларации до следующей сессии с тем, чтобы Генеральная Ассамблея могла доработать представленный проект, имеющий серьезные изъяны, на которые указывал в своей речи 9 декабря А. Я. Вышинский. Англо-американское большинство отклонило и все поправки, представленные делегацией СССР с целью устранить наиболее существенные недостатки проекта Декларации. Поступив таким образом, англо-американский блок дал наглядное подтверждение того очевидного факта, что он намерен использовать принятую сегодня Декларацию лишь как ширму для прикрытия картины бесправия и нечеловеческих условий жизни миллионов простых людей в капиталистических странах» [486] «Правда», 14 декабря 1948 г. .

Чем же был недоволен Сталин в Декларации прав человека?

Чтобы понять разницу, мы укажем текст, как он есть в Декларации прав человека (ДПЧ), жирным шрифтом и дадим курсивом дополнения (изменения), какие предлагала написать делегация СССР.

Статья 3.

« Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность.Государству необходимо обеспечить каждому человеку защиту от преступных на него посягательств, обеспечить условия, предотвращающие угрозу смерти от голода и от истощения ».

Статья 19.

« Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их. Это право включает свободу придерживаться своих убеждений без вмешательства и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ. Не допускается использование свободы слова и печати в целях пропаганды вражды между народами, в целях пропаганды фашизма и агрессии ».

Статья 20.

« Каждый человек имеет право на свободу мирных уличных шествий и демонстраций.В интересах демократии должны быть гарантированы законом свобода собраний и митингов, уличных шествий, демонстраций, организации добровольных обществ и союзов. Всякие общества и союзы и иные организации фашистского и антидемократического характера, как и их деятельность в любой форме, запрещаются законом под угрозой наказания».

Статья 27.

« Каждый человек имеет право свободно участвовать в культурной жизни общества, наслаждаться искусством, участвовать в научном прогрессе и пользоваться его благами.Развитие науки должно служить интересам прогресса и демократии, должно служить делу мира и сотрудничества между народами».

Поднял министр иностранных дел СССР и вопрос о праве на родную культуру и родной язык. Сегодня, когда запреты на русский язык стали обыденной и страшной реальностью, остается только удивляться прозорливости советских руководителей, предвидевших наступление на это фундаментальное право любого человека:

«В проекте Декларации прав человека, представленном третьим комитетом, ни звука не говорится о праве каждого человека, независимо от того, принадлежит ли он к расовому, национальному или религиозному большинству или меньшинству населения, на свою национальную культуру; на обучение в школах на родном языке; на пользование этим языком в печати, на собраниях, в судах, на государственной службе, в общественных местах… Это является одним из коренных недостатков проекта Декларации. Это означает отказ от последовательного проведения принципа равноправия всех граждан, независимо от расы, национальности, пола, сословия, религии и языка» [487] «Правда», 14 декабря 1948 г. .

Подводя итог обсуждения советских предложений в Декларацию прав человека, А. Я. Вышинский резюмировал: «Это предложение советской делегации было отклонено, вероятно, по той простой причине, что это – советское предложение. Многие наши предложения не встречают поддержки большинства Ассамблеи и ее комитетов не потому, что они сами по себе неподходящи, а потому, что они идут из наших рядов, но от этого проигрывает, прежде всего, сама Организация Объединенных Наций» [488] Там же. .

У советской делегации были еще замечания по целому ряду вопросов. Как видите, СССР не был против права на свободу передвижений, на свободу собраний или свободу слова, как можно подумать, начитавшись фальсифицированной версии истории нашей страны. Речь шла совсем о другом: принимается очень важный документ, можно сказать, судьбоносный. Так не надо спешить, надо доработать, надо услышать предложения СССР и его союзников. А голосовать предлагается за «формально-юридический» проект, который слишком абстрактен.

Отвергнув советские предложения, Генассамблея ООН приняла документ, позволявший «хозяевам мира» бесцеремонно вмешиваться в дела неугодных государств под предлогом несоблюдения «прав человека». И под одобрительный хор либералов со светлыми лицами.

В конце заседания, которое проходило в марте 1948 года по вопросу присуждения Сталинских премий по литературе (и о котором мы уже выше говорили), по существу оставался лишь один вопрос. Он был единственный оставленный без ответа. Дело в том, что список премий по поэзии открывался предложением дать Сталинскую премию книге стихов Николая Семеновича Тихонова «Югославская тетрадь». Эту книгу высоко оценивали, о ней много говорили. Но среди обсуждаемых лауреатов ее не было.

«…Обсуждение велось так, как будто никто этой книги не выдвигал, как будто она не существовала в природе, – пишет в своей книге Константин Симонов. – Это значило, что произошло что-то чрезвычайное. Но что? Я и другие мои товарищи не задавали вопросов на этот счет, думая, что если в такой ситуации спрашивать, то это должен сделать Фадеев, как старший среди нас, как член ЦК» [489] Вся сцена описана в книге: Симонов К . Глазами человека моего поколения. С. 158–172. .

Сложилась странная ситуация. Одна книга из номинации исчезла, но все делают вид, будто этого не заметили.

И тогда тему поднял сам Сталин:

– Я думаю, нам все-таки следует объяснить товарищам, почему мы сняли с обсуждения вопрос о книге товарища Тихонова «Югославская тетрадь». Я думаю, им надо это знать, и у них, и у товарища Тихонова не должно быть недоумений… Дело в том, – продолжил Сталин, – товарищ Тихонов тут ни при чем, у нас нет претензий к нему за его стихи, но мы не можем дать ему за них премию, потому что в последнее время Тито плохо себя ведет.