Никита Ломагин - В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев

Путь к этому признанию был не простым. Несмотря на то, что в ходе Нюрнбергского процесса командующему группы армий «Север» были предъявлены обвинения в организации гибели подчиненными фон Леебу войсками 632 тыс. горожан, адвокатам фельдмаршала удалось убедить трибунал в том, что в международном гуманитарном праве не было нормы, которая бы запрещала использовать голод как средство ведения войны, а поэтому и вины фон Лееба в этом нет.

В течение многих лет в западногерманской историографии тема блокады Ленинграда фактически замалчивалась, а попытки отдельных историков из бывшей ГДР [2] Единственной специальной статьей на эту тему является работа Г. Хасса, которая, на наш взгляд, лишь отчасти восполнила лакуну в изучении немецкой историографии ленинградской эпопеи. — Перевод этой статьи сделан нами и опубликован. См: О блокаде Ленинграда в России и за рубежом. Сб. статей и документов / сост. и науч. ред. А.Р. Дзенискевич. СПб, 2004. сказать правду о битве за Ленинград к изменению общей ситуации и признанию стратегии фактического геноцида в отношении ленинградцев в годы блокады успеха не имели. В послевоенной Германии доминировали два представления: во-первых, немцы видели самих себя жертвами, сперва нацизма, а затем и второй мировой войны, а, во-вторых, они предпочитали считать, что вермахт и его солдаты лишь выполняли приказы и действовали изолированно от преступной политической системы. В некоторой степени, и генералы, и солдаты тоже были своего рода жертвами. В то время как символом страданий гражданского населения Германии был Дрезден, символом страданий солдат считался Сталинград. Это вполне комфортное представление о немецком страдании было вплоть до последнего времени основой исторического восприятия войны, по крайней мере, в западногерманских землях.

Не случайно, что блокада Ленинграда оказалась на периферии исторических исследований, потому что серьезные работы неминуемо бы поставили под сомнение сложившийся в немецком обществе консенсус относительно истории второй мировой войны. Действительно, на подступах к Ленинграду в 1941-1942 гг. немецкие солдаты отнюдь не страдали. В блокаде Ленинграда роль СС была не столь заметна, как в случае оккупационной политики нацистов и уничтожения коммунистов, партизан, евреев, славян и представителей других «низших рас». Однако избежать обсуждения блокады вообще было невозможно. В течение многих лет в западногерманской историографии доминировали три основных подхода к этой теме: 1) рассматривать блокаду в качестве обычного для всех войн явления («на войне как на войне»), 2) ответственность за блокаду и ее жертвы несет высшее нацистское руководство и, прежде всего, Гитлер; 3) любые войны в любом их проявлении ужасны и блокады в истории отнюдь не редки, представляя собой до недавнего времени обычную форму ведения войны. Главной целью подобных попыток было вывести из-под удара вермахт, его солдат и офицеров, ставших после войны обычными бюргерами — основой новой пост-нацистской Германии. [3] См. Katrin Paeler. The Wrong Grad, the Wrong Victims: (West) German Historiography on the Siege of Leningrad. In: Bonner, Withold; Rosenholm, Arja (Eds.) Recalling the Past — (Re) constructing the Past. Jyvaskyla, 2008. S. 33—41.

Несмотря на наличие самого широкого круга архивных источников, включая обилие советских трофейных документов, специальных работ по целому ряду вопросов, касавшихся стратегии вермахта в период битвы за город на Неве, ее реализации, оккупационной политики на территории Ленинградской области в ФРГ до 2000-х гг. написано не было. Во многом невостребованными оказались приказы и дневники боевых действий группы армий «Север», входивших в ее состав армий, корпусов и дивизий, а также специальные донесения службы безопасности СД и военной разведки о положении в блокированном Ленинграде, на фронте и на оккупированной советской территории.

Сквозными темами работ немецких авторов были, во-первых, выяснение причин неудач и отношения Гитлера и военного командования в связи с планами ведения войны против СССР, особенно в ее начальный период, во-вторых, боевой путь дивизий [4] Нам удалось ознакомиться с более чем 40 книгами, включая монографии, сборники документов, дневники и воспоминания о битве за Ленинград, которые были изданы в ФРГ. Значительная часть этой литературы находится в личной коллекции Ю. М. Лебедева, любезно предоставившего нам возможность работы с ней. , входивших в группу армий «Север», а также самой группы. В целом, хотя в количественном отношении немецкая литература о блокаде Ленинграда весьма обширна, по сравнению с опубликованными монографиями и сборниками, посвященными другим сражениям на советско-германском фронте — битвам за Москву, Сталинград и Берлин, публикации о боях за Ленинград занимают весьма скромное место.

Первые работы немецких авторов появились еще в ходе второй мировой войны. Уже во время ведения боевых действий командованием группы армий «Север», 16-й и 18-й армий, а также других соединений, находившихся в то время под Ленинградом, были подготовлены документы, военные аналитические записки, обзоры, планы операций с картами на отдельные годы ведения войны, фотографии, хроники боевых действий. Как отмечает Г. Хасс, в большинстве своем они хранятся в военном архиве во Фрайбурге. [5] Der Feldzug gegen die Sowjetunion. Operationsplan der Heeresgruppe Nord fur das Kriegsjahr 1941 (ebenso 1942; 1943) in: Bundesarchiv-Militararchiv Freiburg (BA-MA), Bestand Heeresgruppe Nord: RH 19 III / 661; 663 ; Kampf um Leningrad, herausgegeben von [hrsg. v.] der 18. Armee im Dezember 1943. Als Manuskript gedruckt in Reval, in: BA-MA RH 20-18/194. Еще во время войны на их основе появились первые публикации. [6] Г. Хасс ссылается на следующие публикации: Durch die innere Befestigungslinie von Leningrad. 1.-12. September 1941, in: Militarwissenschaftliche Rundschau, hrsg. v. Generalstab des Heeres, 6. Jg., Berlin 1941, S. 353-358; Schlacht am Wolchow, hrsg. v. der Propaganda-Kompanie einer Armee, Riga 1942; Sudlich des Ladogasees. Winter 1943, hrsg. v. der Armee vor Leningrad, Riga 1943; Sachs, G., Sudlich des lImensees. Ein Kriegsbericht, Berlin 1943; Heysing, G., Nordpfeiler der Ostfront, Berlin, 1944.

В послевоенное время на развитие немецкой историографии в решающей степени повлияла утрата суверенитета, вынудившая, прежде всего, оказавшихся в плену у оккупационных властей США немецких военных объяснять причины «утраченных побед» на восточном фронте, включая ленинградскую эпопею. Уже летом 1945 г. были собраны военнопленные генералы вермахта для работы по изучению военной истории. Начавшаяся между державами-победительницами холодная война предопределила желание американцев учесть опыт вермахта для будущих конфликтов, а также понять источники побед СССР.

Следующий большой период немецкой историографии был связан с холодной войной, в условиях которой многие проблемы агрессии нацистской Германии против СССР не затрагивались вообще. Принятие в 1965 г. Указа «О традициях» привело к тому, что в бундесвере стали изучать и чтить традиции милитаризма, в том числе рейхсвера и вермахта. По мнению А.М. Филитова, этот акт был апогеем влияния реакционной историографии в ФРГ. Ситуация несколько изменилась в период разрядки с приходом к власти социал-либеральной коалиции. Главная заслуга руководителя военно-исторического управления бундесвера М. Мессершмидта состояла в развенчании легенд о непричастности вермахта к преступлениям на оккупированной им территории, а также о преступных целях нацистов и о последствиях проводившейся ими политики как в отношении мирного населения СССР, так и советских военнопленных.