Анатолий Кучеров - Полководцы Великой Отечественной [Книга для учащихся старших классов]

Может, все и было бы так. В мае 1915 года в неполные восемнадцать лет Иван был назначен техником-практикантом службы пути на станции Елисаветполь. Но шла первая мировая война. Русская армия несла большие потери. Царю-батюшке были нужны офицеры. И тут уж не до сословных привилегий. Да и не очень рвались защищать Отечество дворянские сынки. Командование искало грамотных простолюдинов, чтобы, наспех подготовив их, направить на фронт, под вражеские снаряды и пули. Попал в их число и Иван Баграмян. Добровольно вступив в октябре 1915 года в русскую армию, он в составе экспедиционного корпуса Кавказского фронта участвовал в боях с турецкими войсками на территории Ирана. Дошел почти до Багдада, оттуда был направлен в 1-ю Тифлисскую школу прапорщиков. Закончив ее в августе 1917 года, он назначается младшим офицером одной из рот запасного пехотного полка.

Прапорщик. На плечах офицерские погоны. Но не так-то охотно принимают кадровые офицеры-дворяне в свою среду выходца из рабочих. Баграмян и сам не искал близости с ними. Он открыто становится на сторону простых солдат. И когда в тяжелые для Армении дни дашнакского правления нужно было решать, с кем идти дальше — с рабочими и крестьянами, поднявшими в майские дни 1920 года восстание в Александрополе (ныне Ленинакан), или с реакционерами и националистами, Баграмян смело заявил командиру полка:

— Я за большевиков!

За большевиков проголосовали и солдаты 1-го армянского конного полка, где командиром сабельного эскадрона служил Баграмян. Полк примкнул к восставшим рабочим. Спустя много лет Иван Христофорович с горечью вспоминал, как дашнаки с помощью интервентов Антанты подавили восстание, а сам он оказался за тюремной решеткой.

Окончательно судьба молодого офицера решилась в ноябре 1920 года, когда Красная Армия освободила Армению от дашнаков. В эти дни он навсегда связал свою судьбу с армией Страны Советов. А вскоре понял, что командир Красной Армии должен обладать многими достоинствами, но на первом месте стоит его любовь к Родине и трудовому народу. Без этого нет настоящего командира, не может он повести за собой людей, отстаивать завоевания революции, бороться за народное счастье. И Иван Христофорович настойчиво воспитывал в себе эти качества, учился. Учился, когда командовал пулеметным эскадроном, когда стал командиром кавалерийского полка, начальником штаба кавалерийской дивизии. Окончил Высшие кавалерийские курсы Красной Армии, Военную академию имени М. В. Фрунзе, Академию Генерального штаба.

Великую Отечественную войну полковник Баграмян начал в должности начальника оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа. Он знал, что такое война. Но если в ту неправедную империалистическую молодой офицер Баграмян командовал взводом и эскадроном, то теперь на его плечи легла ответственность за дивизии, корпуса, армии. Это он, полковник Баграмян, вместе с помощниками должен первым докладывать командованию Юго-Западного фронта, так стал именоваться Киевский Особый военный округ, об удачных и неудачных боях, о «танковых клиньях», о превосходящих силах противника. Готовить в соответствии с принятым командующим фронтом решением боевые распоряжения войскам, чтобы объединить отрезанные друг от друга внезапным ударом врага части, навести их на цель, нанести контрудары и остановить, хотя бы задержать захватчиков. К тому же начальнику оперативного отдела звонили из Генерального штаба:

— Что происходит под Дубно, Ровно, Луцком? Куда вышли танки противника? Где находится армия генерала Потапова?

Порой такие вопросы ставили в тупик. Ведь даже рабочая карта полковника Баграмяна имела в те дни необычный вид. Вместо сплошной линии фронта на ней были разбросаны большие и малые «кольца», означавшие части и соединения, ведущие борьбу в отрыве от соседей, без связи-с крупными штабами, и «стрелы» — танковые части врага, устремленные на важнейшие стратегические пункты. Немало было на карте и белых пятен, таивших неизведанную опасность.

Трудное это было время. Очень трудное. Отряды пограничников и гарнизоны укрепленных районов до последнего патрона сражались в окружении многократно превосходящих их фашистских войск.

Среди самых отважных, самых стойких бойцы видели коммунистов. И росло у людей стремление завоевать высокое право носить звание члена партии. Вступление в партию каждый расценивал как обязательство быть в бою первым. Лучшие черты коммуниста — глубокое сознание долга перед народом, стремление отдать все свои силы, а если нужно, и жизнь за дело партии, во имя социалистической Родины — становились нормой поведения бойцов и командиров.

«У геройски павшего сержанта Сельцова, — вспоминал в послевоенные годы И. X. Баграмян, — среди документов нашли записку: „Иду в бой с мечтой встретить свой смертный час как подобает большевику“. За два дня до этого Сельцов подал заявление о принятии его в партию».

Понимание рядовым бойцом священных целей войны — великая сила. И эта сила крепла с каждым часом. Ведя упорные бои, стремились выйти на назначенные рубежи дивизии, расположенные вблизи границы. Под непрерывными ударами немецкой авиации шли к границе соединения второго эшелона.

А враг, не считаясь с потерями, бросая в бой все новые и новые силы, стремился смять, опрокинуть наши войска, выйти на оперативный простор, чтобы с ходу овладеть Киевом. Стремился. Но мужество красноармейцев зачеркивало вражеское превосходство. При малейшей возможности они контратаковали фашистов, отбрасывали их назад, заставляли топтаться на месте.

Вот в таких условиях начал граниться военный талант Ивана Христофоровича Баграмяна. Его труд, его мысли вливались в коллективно разрабатываемые планы, которые становились крупнейшим танковым сражением первого периода войны в треугольнике Владимир-Волынский — Радзехув — Дубно, стойкой обороной Киева, удержанием Днепровского рубежа, многими другими операциями, заставившими Гитлера в конце июля приостановить наступление группы армий «Центр» на Москву.

И опять приходилось учиться. Уже после войны маршал Баграмян вспоминал: «Мы в школах и академиях учились главным образом наступать, а стратегической обороне уделяли меньше внимания. В те дни боев под Киевом мы почувствовали это. Командиры и штабы оказались недостаточно подготовленными к отступательным маневрам, пришлось на ходу учиться трудному искусству активной стратегической обороны».

Катастрофически не хватало времени. Оперативный отдел штаба — И. X. Баграмян и его подчиненные забыли о нормальном сне, регулярном питании. Но, совершая по приказам командования поездки в армии, корпуса, укрепленные районы, полковник все же выкраивал время, чтобы встретиться с красноармейцами, командирами. Это были полезные встречи. Ответственный работник фронтового штаба еще и еще раз убеждался в стойкости, мужестве рядовых бойцов, в их твердой вере в неминуемый разгром фашистских захватчиков. А сам рассказывал им о положении на фронтах, о мерах, принимаемых партией и правительством для усиления мощи Красной Армии.