Гай Аноним - После Рима. Книга первая. Anno Domini 192-430

План этой операции излагает Григорий Турский:

«Иоанн... послал Аэция, который в то время был смотрителем дворца, с большим грузом золота к гуннам, известным Аэцию еще с того времени, когда он был у них заложником, и связанным с ним тесной дружбой, и приказал ему: как только вражеские отряды [то есть восточноримские войска] вторгнутся в Италию, он должен напасть на них с тыла, тогда как сам Иоанн ударит им в лоб».

В 425 году в Италию вошло гуннское войско под водительством Аэция. Скорее всего, «последний римлянин» исходно задумал перебежать от узурпатора на сторону законного правительства, то есть Галлы Плацидии и ее сына, поэтому гунны прибыли с сильной задержкой (дорожные случайности, знаете ли...).

Дальнейшее предсказуемо: Иоанн не дождался помощи, Равенну осадили и захватили, Иоанна казнили за три дня до прибытия гуннских войск, а Галла Плацидия оказалась единоличным правителем Западной Римской империи — разумеется, как регент своего сына Валентиниана III.

Аэций, у которого для переговоров с новым правительством образовался весомый аргумент в 60 тысяч стоящих за его плечами гуннских копий, покаялся перед Галлой Плацидией и убедил императрицу оставить его на службе в качестве командующего армией в Галлии. Получив желаемое, военачальник убедил друзей-гуннов уйти — конечно, не бесплатно.

В 426 году Аэций умиротворяет вестготов под Арелатом, в 428 году выступает против франкского короля Хлодиона и отбивает у него земли по Рейну, а в 429 году получает высший военный титул magister militum.

У Аэция были три соперника, равных по титулу, влиянию и богатству: Бонифаций, Феликс и Кастин. Эти трое погибнут в борьбе за власть, где победитель получает всё, а голову проигравшего насаживают на кол.

Мозаичный потолок мавзолея Галлы Плацидии. Равенна

Но это произойдет в будущем, а пока с воцарением Валентиниана III и регентством отставной готской королевы обстановка не стала стабильнее. Придворные, военные и бюрократы искали влияния на ребенка-императора. В эти игры решительно вступила и Галла Плацидия, но она с самого начала она была вынуждена делиться властью с Аэцием — с 433 года безусловным и неоспоримым правителем западной части империи. Августа Галла пыталась противопоставить влиянию Аэция других военачальников, но без особого успеха.

Удивительная судьба этой дамы словно зеркальное отражение эпохи. Порой создается впечатление, что Галла Плацидия притянула к себе все беды, проблемы и заботы исчезающей империи, став живым воплощением своего времени.

В 420 году Равенна и Рим по-прежнему плели интриги, землевладельцы правили своими угодьями, дети, как всегда, зубрили грамматику, а крестьяне занимались сельским трудом — видимых резких изменений в повседневной жизни большинства, особенно граждан, находившихся в удалении от театров боевых действий, почти не наблюдалось.

Вместе с тем регионы Западной Римской империи, пострадавшие от войн и грабежей варваров, впали в сущее ничтожество, налоговые поступления критически сократились, а население стремительно уменьшалось. Этот процесс был растянут на многие годы и потому не выглядел для среднестатистического обывателя зримой катастрофой.

По Европе бродили толпы варваров. Тервинги-вестготы, которых поселили в благодатной Аквитании Секунде, не расстались с желанием немного поуправлять империей. Британию, фактически утраченную для Рима, постепенно колонизировали саксы, деловито прибирающие к рукам пустынные берега Альбиона.

Галлия пылала восстаниями и мятежами, франки без сражений, спокойно и неуклонно занимали территории Северной Галлии, рейнские племена продолжали набеги, а в Испании воспряли вандалы, аланы и свевы, заключившие полноценный политический союз во главе с королем Гундерихом. Земли, которые с помощью вестготов удалось отбить у вандалов, были опустошены.

Готы дважды прошли по Италии огнем и мечом. Дошло до того, что император Гонорий в 412 году впятеро снизил налоги с итальянских провинций южнее Рима — платить их было некому. В 416 году налоги снизили еще больше, неявно признав бедственное положение земель бывшей метрополии, которые империя не сумела защитить.

Огромные территории к 420-м годам больше не подчинялись Западной Римской империи; следовательно, оттуда не поступал доход в казну, о новобранцах в армию и думать не приходилось. Оборона империи слабела: с утратой источников налогов содержать армию становилось все труднее, а недобор рекрутов и общий развал системы армейской подготовки еще больше усложнял задачу отпора нашествию.

Сокращение налоговых выплат провинций Запада, вызванное громкими событиями первых лет V века, отражено в упоминавшемся нами и составленном в начале 420-х годов списке военных и гражданских представителей власти Notitia Dignitatum. К этому времени, по сравнению с данными на 395 год, была уничтожена почти половина личного состава полевых армий Западной Римской империи. Римское войско теперь состояло из небольших разрозненных отрядов, в основном укомплектованных германцами.

Запустелые земли белели костями тех, кто их прежде обрабатывал и защищал.

Впрочем, далеко не все было потеряно, надежда оставалась.

Богатая и могущественная Восточная Римская империя могла прийти на помощь бедствующей западной сестре. В безопасности оставались Африка и Египет — основной источник зерна и огромных доходов Рима. Восточные провинции, от Малой Азии до Египта, были обеспечены эффективной обороной и худо-бедно наполняли бюджет государства, но, к сожалению, для защиты границ по Рейну и Дунаю не хватало ни африканских доходов, ни людей.

Нет сомнений, что среди военных и чиновников Запада оставалось немало людей, мыслящих трезво и видевших выход из тупика в ускоренной интеграции с варварами. Германцы, в массе своей отличные солдаты, были не против стать «римлянами», подобно галлам эпохи Юлия Цезаря. Участились смешанные браки римской и варварской знати, был накоплен обширный опыт ускоренной романизации больших территорий... До нового обновления империи оставался лишь шаг. Но кто сделает этот шаг?

К власти в Равенне рвался полководец Аэций. Побывавший в заложниках у готов, а затем у гуннов, хорошо знакомый с их нравами и обычаями, этот выходец из древнейшего римского рода Анициев полагал, что империю возродит объединение с варварами. Он осторожно искал союзников в армии и при дворе, где в соперничестве двух родов — Дециев и Анициев — постепенно складывались две политические партии. Аэций принадлежал к сторонникам интеграции с германцами, которые могли влить свежую кровь в одряхлевшую империю. Однако пока тон при дворе задавали консерваторы, отвергавшие любой намек на уступки чужакам. Впрочем, они оставались людьми, а стало быть, не утратили способности менять точку зрения... К тому же человек не вечен.