Кассия Сен-Клер - Золотая нить. Как ткань изменила историю. [калибрятина]

Хотя экспедиция 1924 г. была подготовлена более тщательно и у альпинистов было больше опыта, опасность всегда была рядом. За несколько дней до восхождения Мэллори (в 1924 г.) его друг Говард Соммервелл, вместе с которым он выжил в экспедиции 1922 г., достиг отметки 28 117 футов, перед тем как больное горло и лающий кашель, мучившие его на протяжении всего путешествия, едва не убили его. Слизистая оболочка, выстилающая его горло, замерзла, оторвалась, застряла в дыхательном горле и начала душить его. Он применил к себе прием Геймлиха, выкашлял «мешающий сгусток с большим количеством крови» и выжил [346].

Чтобы бороться с экстремальным холодом (самая низкая зарегистрированная температура на вершине – минус 41˚C), альпинисты использовали, по их мнению, лучшее из доступного. Они надевали несколько слоев одежды из натуральных волокон – шелка и связанной вручную шерсти. Это было, по сути, продолжением стиля спортсменов-джентльменов из национального парка «Скалистый край». На фотографиях Мэллори и его команды высоко в Гималаях в 1924 г. мы видим, что они одеты в рубахи или твидовые куртки, застегнутые поверх толстых шерстяных шарфов, и егерские брюки, на головах у них – эксцентричное разнообразие уборов, не прикрывающих уши. Кто-то в щегольской фетровой шляпе, кто-то в каракулевой шапке. На всех – связанные резинкой митенки до локтей, плотные носки до колен и ботинки на подбитой гвоздями подошве. Чем выше, тем больше было слоев одежды.

Благодаря остаткам одежды, найденным на теле Мэллори, мы знаем, что для своего последнего восхождения он надел нижнее белье из шелка и хлопка, фланелевую рубашку от фирмы Paine из Годалминга, коричневый пуловер с длинными рукавами и шерстяной жилет, с любовью связанный его женой Рут. Поверх базовых слоев Мэллори надел жакет Burberry и брюки-гольф из довольно легкого зеленого габардина с блеском. Трудно сказать, насколько хорошо его грела эта одежда. Мэллори был исполнен героических идеалов и в своих дневниках описывал восхитительные виды и чувства к жене и детям, а не свое физическое состояние. Но, вероятно, что-то понять можно по описанию, оставленному его товарищем по команде Эдвардом Нортоном: «Погода идеальная, ветер совсем тихий. Но даже в таких условиях мне, упакованному в два костюма из ветронепроницаемой ткани и два свитера, все равно очень холодно. Сидя на солнце, я дрожал так сильно, что мне даже подумалось, что у меня лихорадка» [347].

Ткань обязательно должна быть легкой и дышащей. Во-первых, погода могла измениться в мгновение ока, за минуты сияющее солнце сменялось метелью. Скорость ветра на вершине достигала 175 миль в час. Этой скорости достаточно, чтобы подхватить человека, закрутить и сбросить с горы, как тряпичную куклу. В письме к жене Мэллори описал «обжигающий туман», встретивший его высоко на леднике. «Временами казалось, что идешь в белой печи, – написал он. – Морсхед, испытавший адово пекло на равнинах Индии, сказал, что никогда не испытывал настолько невыносимой жары». Во-вторых, одежда, в которой легче двигаться, означала более быстрое восхождение на гору. Это жизненно важно и в наши дни.

Экстремальная высота горы, особенно выше 25 000 футов, смертельна. Клетки мозга погибают, капилляры лопаются, сердце бьется быстрее, кровь начинает сгущаться. На такой высоте тело также очень уязвимо для переохлаждения, обморожения, отека мозга и легких. И каждое из этих состояний может быть фатальным. Без использования дополнительного кислорода риски увеличиваются во много раз [348].

К 1924 г. Мэллори неохотно признал необходимость кислородных баллонов для восхождения на Эверест. Даже современные альпинисты считают восхождение без них эстетически предпочтительным. Мэллори же считал это неспортивным и, хуже того, небританским. Но сберегающие жизнь баллоны имели и собственные недостатки. Они работали с перебоями, были примитивными и, что хуже всего, тяжелыми: один комплект весил 32 фунта. (Мэллори жаловался в своей последней записке, что это было «чертовски тяжело для восхождения» [349].)

На такой высоте все утомляет, все делается медленно, работа мозга нарушается, и даже минимальное препятствие для быстрого движения и скорости нежелательно. Мэллори это знал. Он сказал New York Times , что во время предыдущего восхождения его спутники могли подниматься на 330 футов за час и каждый дюйм давался с огромным трудом. Он с раздражением говорил о «гнетущем весе» тяжелых ботинок, которые они надевали, чтобы идти по плотному снегу. Вполне вероятно, Мэллори выбрал Ирвина в напарники для восхождения из-за его технических навыков и изобретательности, когда дело касалось баллонов с кислородом. Молодой альпинист потратил вторую половину дня 4 июня, «проверяя заново и окончательно регулируя кислородные аппараты», чтобы уменьшить их вес и сделать максимально удобными для переноски. В последней записке Мэллори Оделлу сообщается, что он планирует взять с собой всего два баллона в лагерь V для финального восхождения, судя по всему, сообразно желанию повысить скорость [350].

Одежда Мэллори отражала его стратегию блицкрига. У куртки Burberry были запатентованные рукава Pivot , специально созданные для того, чтобы обеспечивать большую амплитуду движения, сохраняя теплый воздух в драгоценных карманах, образующихся между нижними слоями одежды. И хотя слоев одежды у Мэллори было много, все они были легкими. При активных движениях высоко в горах они бы идеально сохранили тепло, но не согрели бы альпиниста, если ему пришлось бы долгое время оставаться неподвижным. Если Оделл был прав и метель началась в первой половине дня, то одежда Мэллори в сочетании с диетой из патриотизма, героизма и хладнокровия могла стать причиной его гибели. Оделл намекнул на это в статье, которую он написал по возвращении в Англию: «Мэллори утверждал, что не станет рисковать в попытке добраться до вершины. Но в действительности желание превозмочь препятствия и жажда победы могли оказаться для него слишком сильными… Кто из нас, из тех, кто боролся с каким-нибудь альпийским гигантом в штормовой ветер, пытаясь обогнать наступающую темноту, смог бы удержаться, когда оставалось лишь дотянуться до такой победы, такого триумфа человеческой выносливости?» [351]

Кровь, пот и замерзшие слезы

«Требуются мужчины для опасного путешествия. Низкая оплата, сильный холод, долгие месяцы полной темноты, постоянная опасность, безопасное возвращение сомнительно».

Объявление в газете, (традиционно) приписываемое Эрнесту Шеклтону, 1913

Человеческое тело плохо приспособлено к холоду. Средняя температура тела составляет 37˚C, и даже легкое ее падение может быть опасным. Многие химические реакции, необходимые для правильного функционирования тела, происходят в узком коридоре температур. Если температура тела падает до 35˚C, оно начинает защищать себя и предупреждать дальнейшую потерю тепла. Кровеносные сосуды, особенно в конечностях, сжимаются. Внутренности необходимо держать в тепле, даже в ущерб другим частям тела. Замерзший начинает дрожать – это попытка тела генерировать тепло, – скорость метаболизма увеличивается, сжигая еще больше ресурсов, чтобы усилить дрожь. Дыхание замедляется, кровяное давление падает, сердцебиение становится неровным. Страдающие от переохлаждения чувствуют усталость, склонны спорить, сбиты с толку. Пальцы рук и ног немеют, что лишает движения ловкости. Люди начинают спотыкаться. Принимать решение становится сложно [352].