Петр Черкасов - Правители Франции XVII-XVIII века

Маркиза Помпадур всегда проявляла живой интерес к политике, влияя на назначения министров и принятие тех или иных законов. В борьбе двух партий в окружении короля — «святош» и «философов» — она всегда поддерживала последних. Сознавая неблагополучное состояние финансовой системы Франции [31] Уже в 1745 году бюджетный дефицит составлял около 100 млн ливров, и он постоянно возрастал. , Помпадур рекомендовала королю принять предложение генерального контролера финансов Жан-Батиста де Машо д’Арнувиля о введении подоходного налога на все сословия, включая дворянство и духовенство, ограничив право последнего на покупку недвижимого имущества. Однако эта чрезвычайно смелая по тем временам инициатива натолкнулась на жесткий отпор церкви, сумевшей мобилизовать массы религиозных фанатиков, что грозило дестабилизацией обстановки в стране, только недавно вышедшей из войны за Австрийское наследство. В конечном итоге в 1751 году Людовик XV отозвал уже подготовленный эдикт об утверждении налоговой реформы Машо.

Между тем внутреннее положение во Франции оставалось напряженным. Последняя неудачная война опустошила казну. Росло недовольство королем, которого в насмешку над присвоенным ему в 1744 году эпитетом «Возлюбленный» станут называть Людовик Ненавистный. Наиболее ярким проявлением такого недовольства стало покушение на жизнь короля, предпринятое 5 января 1757 года неким Дамьеном, попытавшимся заколоть Людовика XV кинжалом, как это сделал в 1610 году Равальяк, убивший Генриха IV.

Но Людовику XV повезло: он был только ранен. Сам же незадачливый убийца был схвачен на месте и три месяца спустя казнен на Гревской площади. Комментируя покушение на короля, русский поверенный в делах в Париже Федор Бехтеев сообщал вице-канцлеру графу Михаилу Воронцову: «Я думаю, что причиной оного злодейского умысла было генеральное неудовольствие всего народа, утеснения парламентской власти и несносные налоги…»

О внутренней напряженности в стране свидетельствовал и австрийский посол. «Здесь наблюдается всеобщее недовольство, — сообщал он в Вену. — Все только и говорят о желательности смерти короля. Даже в Зеркальной галерее Версальского дворца появляются плакаты с угрозами его жизни».

Реакцией Людовика XV, проявившего, надо сказать, полное хладнокровие в момент покушения, стала отставка двух министров — д’Аржансона и Машо д’Арнувиля — и возвышение герцога де Шуазеля, ставленника маркизы Помпадур. На долгие двенадцать лет Шуазель станет фактическим главой кабинета Людовика XV — до той поры, пока не будет удален по требованию мадам дю Барри, следующей королевской фаворитки.

Совместными усилиями Шуазель и мадам Помпадур в 1764 году склонят Людовика XV к изгнанию из Франции иезуитов, не подчинявшихся епископам на местах и разжигавших вражду ко всем инакомыслящим, в разряд которых они относили протестантов, приверженцев галликанской церкви, янсенистов, философов и энциклопедистов. Остаться на территории Франции разрешено было только тем иезуитам, кто признает власть над собой не ордена, а местного епархиального начальства — епископов и архиепископов. Как и следовало ожидать, практически все иезуиты предпочли отправиться в изгнание, сохранив верность своему ордену. С их исчезновением «философская партия», чувствуя поддержку мадам Помпадур и герцога Шуазеля, повела себя увереннее. Идеи Просвещения получили более широкий простор для распространения.

Интересы Помпадур не ограничивались культурой и внутригосударственными делами. Они распространялись также на внешнюю политику и дипломатию. Именно маркизе Помпадур принадлежала заслуга в историческом примирении Бурбонов и Габсбургов, враждовавших с начала XVI века. Немалое значение при этом имела глубокая личная неприязнь Помпадур к Фридриху II, сочинявшему о ней непристойные стишки. Ее ненависть к прусскому королю, которого она презирала еще и за его порочную склонность к молодым мужчинам, могла быть сравнима только с ненавистью другой женщины — русской императрицы Елизаветы Петровны. Совпадение настроений этих двух самых влиятельных в Европе особ сыграло свою роль в возникновении тройственного союза Франции, Австрии и России против Пруссии и Англии, ее тогдашней союзницы.

Возникновение такого союза в середине 1750-х годов стало одним из элементов так называемой «дипломатической революции», когда вчерашние противники (Франция и Австрия) стали союзниками, а вчерашние друзья (Пруссия и Франция, Англия и Россия) превратились во врагов. Эта революция породила Семилетнюю войну 1756–1763 годов, вышедшую за пределы Старого Света и охватившую обширное пространство — от Северной Америки до Индии.

Франция была к войне явно не готова, что определило целый ряд позорных поражений и тяжелейшие потери. Закономерным результатом Парижского мира 1763 года, завершившего Семилетнюю войну, стала утрата Францией прежнего морского значения и большинства ее колоний в Северной Америке («Новой Франции») и в Индии, которые перешли к Англии, ставшей единовластной «хозяйкой морей».

Некоторой компенсацией за столь ощутимые потери стало приобретение Корсики, которую Франции уступила Генуэзская республика. Правда, французам пришлось еще в течение года силой оружия преодолевать сопротивление корсиканцев, не желавших признавать новых хозяев своего острова. Тем не менее в 1769 году Корсика окончательно перешла под власть французской короны.

В апреле 1764 года умирает мадам Помпадур, а в июне 1768 года — королева Мария Лещинская. Но король не остался одиноким. Весной 1769 года при дворе появляется новая фаворитка, графиня дю Барри (в литературе иногда встречается другое написание ее имени — Дюбарри).

Ее подлинное имя — Жанна Бекю. Она была незаконнорожденной дочерью бедной женщины Анны Бекю и аббата Гомара. Как и многие женщины легкого поведения, будущая мадам дю Барри была тихой, скромной и послушной девочкой, росшей в семье отчима-протестанта по фамилии Вобернье. Одно время она даже пребывала в провинциальном монастыре, суровые нравы в котором сказались, видимо, на ее дальнейшей судьбе. Покинув монастырь, смазливая девушка отправилась в Париж и сразу же поступила в заведение некого Гурдана, где вскоре приобрела определенного рода известность. Ее называли там «мадемуазель Ланж». Вскоре на нее обратили внимание версальские куртизаны, посчитавшие, что мадемуазель Ланж идеально отвечает вкусам Людовика XV. И они не ошиблись. При личном знакомстве 25-летняя, лишенная предрассудков красотка произвела сильнейшее впечатление на знавшего толк в женщинах 60-летнего развратника.

По давно заведенному порядку приобщения безродных девиц легкого поведения к версальскому двору девушку срочно выдали замуж за обедневшего гасконского дворянина графа Гийома дю Барри. После бракосочетания молодожен был произведен в капитаны Швейцарского полка и немедленно отправлен к месту службы подальше от Парижа — разумеется, без супруги. Оставалось только провести церемонию официального представления новоиспеченной графини двору, без чего она не могла находиться в Версале. Этому попытались было помешать дочери Людовика XV, предпочитавшие женить отца вторично, но герцог Ришелье, доверенное лицо короля, убедил принцесс, что очередная фаворитка представит для них меньшую угрозу их влиянию, чем новая королева.