Петр Черкасов - Правители Франции XVII-XVIII века

В борьбе против либеральных начинаний Тюрго — Мальзерба объединились все консервативные силы: бюрократия, духовенство, крупные земельные собственники, все еще многочисленные и влиятельные получатели королевских бенефиций. Среди недругов двух министров оказалась и королева, недовольная их попытками ограничить ее траты. Другим влиятельным противником либералов был глава кабинета (первый министр) граф де Морепа, убежденный консерватор, которому реформы, проводимые Тюрго и Мальзербом, были абсолютно чужды.

Многочисленные и влиятельные противники генерального контролера не оставляли стараний добиться падения Тюрго.

В начале 1776 года они перешли в контрнаступление, заручившись поддержкой Парижского парламента. В феврале 1776 года парламент, возобновивший противоборство с королевской властью, принял постановление об изъятии и сожжении брошюры «Неудобства феодальных прав», изданной под покровительством Тюрго. Вольтер называл это сочинение «Полным сводом гуманности», но в постановлении парламента авторы брошюры были обвинены в оскорблении законов и обычаев Франции, священных и неприкосновенных прав короны и права собственности частных лиц, наконец, в подрыве всей системы монархического правления. Парламент высказал и отрицательное отношение к подготовленным эдиктам об уничтожении последних феодальных повинностей, а также отживших свое цеховых корпораций — сословия так называемых цеховых присяжных. Магистраты отправили даже соответствующую депутацию к королю с выражением своего протеста. Выслушав их, король сокрушенно сказал: «Я вижу, что никто, кроме меня и Тюрго, не любит народ».

У Людовика XVI еще хватило духа утвердить 12 марта 1776 года подготовленные генеральным контролером эдикты, но он оказался бессилен перед мощным напором противников Тюрго, возглавляемых королевой и графом Морепа.

12 мая 1776 года враги Тюрго сумели-таки склонить слабовольного короля к отставке министра финансов. Затравленный клеветой и интригами Мальзерб вынужден был уйти еще раньше. Вольтер отозвался на падение Мальзерба и Тюрго горькими строками: «Франция была бы слишком счастлива. Союз этих двух министров мог сделать чудеса. Я никогда не утешусь, увидев зарождение и гибель Золотого века, который они нам подготовляли».

После падения Мальзерба и Тюрго руководство всеми делами сосредоточилось в руках графа Морепа — 75-летнего старца, начинавшего карьеру еще при Людовике XIV и попавшего в опалу при Людовике XV за фривольный стишок о мадам Помпадур, который ему ошибочно приписали. Трудно было ожидать от графа свежих идей и тем более энергичных действий, способных существенно изменить к лучшему положение дел в стране. Единственное, чем новый старый министр был серьезно озабочен, так это, ничего не меняя, спокойно умереть на высоком посту, и, надо сказать, ему это удалось. Жан-Фредерик Фелипо де Морепа умер в 1781 году в возрасте восьмидесяти лет.

Отставка либеральных министров означала победу консервативных сил и одновременно ослабление королевской власти. Она знаменовала фактический разрыв этой власти с набиравшей силу либеральной частью общества, которая под влиянием идей Просвещения переходила в наступление на Старый порядок.

Натиск либералов, в рядах которых окажутся многие представители французской аристократии, усилился с началом освободительной войны североамериканских колоний против британского владычества. Идеи Декларация независимости, принятой Континентальным конгрессом США 4 июля 1776 года, получили самый горячий отклик во Франции.

В этом смысле отказ короля от либеральных реформ, выразившийся в отставках Мальзерба и Тюрго, лишь усилил оппозиционные настроения во Франции. В результате слабевшая на глазах королевская власть оказалась перед лицом двух противников — консерваторов и либералов. 1776 год рассеял первоначальные иллюзии, связанные с вступлением на престол Людовика Желанного.

А версальский двор продолжал беззаботно веселиться, не желая знать истинного положения в стране. Разительным контрастом праздной роскоши двора и аристократических салонов было убогое, недостойное человека существование 23-миллионной крестьянской массы, составлявшей до 85 процентов населения тогдашней Франции. Именно крестьяне, обложенные тальей, «двадцатиной», «капитацией», «табелью» и другими видами налогов, оплачивали беззаботную жизнь тунеядствовавшей верхушки общества. Население многих провинций было доведено до крайней черты бедности. По стране бродили толпы нищих, общее число которых даже по официальным данным в 1777 году превысило миллион человек.

Последующие двенадцать лет, предшествовавших революционному взрыву, характеризовались накапливанием потенциала недовольства всех и вся положением дел в стране. Людовик XVI, смутно ощущавший приближение грозы, пытался как-то исправить усугублявшееся неблагополучие. В октябре 1776 года он призвал на помощь 44-летнего швейцарского финансиста Жака Неккера, поручив ему восстановить расстроенные государственные финансы Франции. Но стоило Неккеру начать политику жесткой экономии, предполагавшей прежде всего борьбу с расточительностью двора, как он нажил себе в окружении короля влиятельных противников. Неравная борьба продолжалась четыре с половиной года. Весной 1781 года она завершилась отставкой и высылкой Неккера после того, как он осмелился опубликовать роспись государственных доходов и расходов, показавшую всю глубину финансового истощения страны.

Экономический кризис был усугублен вмешательством Франции (февраль 1778 года) в войну против Англии на стороне Североамериканских Соединенных Штатов, что повлекло за собой колоссальные военные расходы, которые так и не будут возмещены американцами.

Сменивший Неккера в руководстве финансами граф Шарль-Александр де Калонн [35] Свою деятельность Калонн начал с того, что погасил за счет королевской казны личные долги в размере 220 тыс. ливров. был достаточно противоречивой фигурой. С одной стороны, памятуя о судьбе своего предшественника, отправившегося в изгнание, он старался ладить с двором и соглашался на траты из казны в пользу влиятельных сановников [36] При нем продолжали процветать синекуры — хорошо оплачиваемые должности, не связанные с исполнением каких-либо обязанностей, пенсии, субсидии, королевские «дары». Так, например, графу д’Артуа, младшему брату короля, на покрытие его долгов из казны было выплачено 23 млн ливров, графине де Полиньяк на те же цели — 1,2 млн ливров, графу де Гишу на приданое его дочери — 100 тыс. ливров и т. д. .

С другой стороны, Калонн, будучи трезвомыслящим политиком, сознавал бедственное положение страны, государственный долг которой к середине 1780-х годов превысил 3 млрд ливров. У государства не было денег даже на уплату процентов по долгам. Никто из кредиторов не желал иметь дело с разорившейся казной. Все это Калонн вынужден был 26 августа 1786 года сообщить Людовику XVI. На вопрос короля, как же выйти из этого положения, государственный контролер финансов предложил повысить налоги, в том числе на табак, масло, мыло, соль и колониальные товары. Король слушал его благосклонно до тех пор, пока Калонн не предложил ввести единую налоговую систему, подчинив ей дворянство и духовенство. «Но ведь это же Неккер в чистом виде!» — воскликнул Людовик XVI. «Сир, — смущенно ответил Калонн, — в нынешнем положении вещей я не могу предложить вам ничего лучшего».