Юрий Виппер - Том 8. Литература конца XIX — начала XX вв.

К концу первого десятилетия XX в. раскрылось лирическое дарование Назора. В «Лирике» (1910) поэт сохраняет огромный интерес к внешнему миру, который предстает прежде всего в облике вечно живой и могучей природы. Это отличало Назора от других лириков «модерна», тяготевших к интимности и экзотике. Атмосфера всенародного подъема накануне и во время освободительной борьбы балканских государств против Турции в 1912–1913 гг. обусловила героико — обобщенную трактовку темы народа в сборнике «Новые стихи» (1913); поэт заявляет о своем кровном родстве с хорватскими крестьянами и гайдуками, чувствует себя неотделимым от народной судьбы. Однако неудачи в деле национального освобождения и начало мировой войны вызывают у него чувство опустошенности; поэт замыкается в кругу личных переживаний, в пейзажной лирике преобладает импрессионистская манера («Интимное», 1915). Назор отказывается от крупных стихотворных форм, особое внимание уделяет звуковой отделке стиха (широко использует повторы, внутренние рифмы, рефрены, переносы). Кое в чем он сближался с представителями «модерна» Беговичем, Видричем, Домьяничем, однако не мог долго оставаться в стороне от общественной жизни. С позиций гуманизма Назор клеймит войну как разгул злой и грубой силы (стихотворение «МСМХ») и показывает в поэме «Златокрылая утка» и сборнике рассказов «Стоимянная» (обе кн. — 1916), созданных на основе сказочного фольклора, торжество добра. Стихотворение «Терновник», ставшее символом патриотической лирики того времени, — гимн народу, единственному, по убеждению поэта, реальному источнику сохранения и возрождения нации.

Важным явлением хорватской литературной жизни первого десятилетия XX в. стало зарождение пролетарской поэзии, продолжившей традиции социальной поэзии С. С. Краньчевича 80‑х годов. Тема борьбы трудового народа заняла главное место в двух сборниках рабочего поэта и публициста М. Данко (1876–1950): «Пятнадцать стихотворений» (1899) и «Стихотворения» (1909).

В творчестве С. С. Краньчевича (1865–1908) на рубеже веков углубляются морально — философское и аллегорическое начала; поэт развивает найденную им в предшествующие годы образность, построенную на соединении христианской и революционной символики. В сборнике «Избранные стихотворения» (1898) бедственное положение народа и протест мыслящей личности против духовных оков приобретают трагическую окраску. Эпоха глухого безвременья («куэновщины») еще более обострила мечту поэта — выразителя чаяний страдающего человечества — достичь заветной «звезды будущего»: небеса благословляют нового героя — рабочего с молотом в поднятой руке («Мысль вселенной»), а во главе восставшего на баррикадах Великой французской революции народа появляется Христос.

Вместе с тем, работая над ранее начатыми «Ускокскими элегиями» (две трети цикла впервые опубликовано в этом сборнике), он создает реалистические картины из жизни людей труда — потомков героических борцов против турок, страдающих от бесправия и нищеты крестьян и рыбаков, бывших солдат и мореходов, вынужденных покидать родину в поисках куска хлеба («Эмигрант»). Постоянная нужда, невозможность свободного творчества (с 1894 г. поэт жил в оккупированном австрийскими войсками городе Сараеве) усилили пессимистические настроения. Сборник «Судороги» (1902) наполнен чувством горечи, сменившим пору надежд («Гимн»); пройденный жизненный путь предстает в виде пустынного, мертвого поля («Жизнь»); зимний пейзаж, ночь, затухающий огонь в очаге в ряде стихотворений метафорически передают угасающий пыл сердца, предвещают скорый конец. В изданных посмертно «Стихотворениях» (1908) размышления о личной судьбе побуждают к философским выводам о скоротечности человеческой жизни в бесконечной вселенной («Vox humana» — «Человеческий голос»). Тяжело больной поэт мысленно прощается с родными местами («Ностальгия»), его пугает сухой рационализм подрастающей смены, которой чужды «слезы», «родной дом», «пламя души» («Портрет»). Но Краньчевича не покидает уверенность в неизбежности народного восстания, которое трактуется в свойственном ему литературно — мистическом духе. В отклике на русскую революцию 1905 г. перед внутренним взором поэта встают «из черных подземелий» под колокольный звон толпы немых Герасимов и отчаянно — решительных Раскольниковых, чтобы снести с лица земли ненавистный мир насилия («Виде́ние»).

В литературном процессе предвоенного десятилетия заметную роль сыграл писатель и блестящий эссеист, основоположник импрессионистической литературно — художественной критики в Хорватии А. — Г. Матош (1873–1914). Характеризуя новейшие явления европейской литературы и искусства, наиболее значительные имена и факты национальной культурной жизни, Матош отстаивал лозунг «искусство для искусства», но истолковывал его как право и обязанность художника быть до конца преданным своему поэтическому призванию, а долг критика видел в том, чтобы исходить в своих суждениях прежде всего из критерия эстетической ценности произведения. Он бескомпромиссно боролся за высокий профессионализм в отечественной литературе, против различных проявлений дилетантства и «индустриализации» (т. е. создания «массовой» литературы), неотъемлемой чертой литературы считал ее национальную самобытность (статья «Реализм и художественность»). Матош явился реформатором поэтического жанра сонета, наполнив стих драматизмом и горькой иронией, видоизменив его ритмическую и рифмовую основу. Под влиянием поэзии Бодлера (ему он посвятил проникновенное эссе) Матош создал впечатляющие картины окружающего «зла» (стихотворения «Тоска», «Молодой Хорватии»). Вместе с тем поэт искренне, горячо писал о родине, о ее многовековой неволе («Старая песня»), о милой сердцу природе («Храстовацкий ноктюрн»).

Наряду с лирикой и эссе для литературы «хорватского модерна» характерны малые повествовательные жанры. Непревзойденным мастером короткого рассказа и очерка был Матош (сб. «Щепки», 1899, и «Новые щепки», 1900; «Усталые рассказы», 1909), своеобразный, гротесковый стиль которого, основанный на переплетении кошмарного и комического, реального и фантастического, сложился под влиянием эстетики Э. По и его последователей — символистов. В рассказах Матоша и М. Дежмана — Иванова (сб. «Против течения», 1903) создан новый тип героя: молодой интеллигент с изломанной душой и подорванным здоровьем, не нашедший себе места в мире, пребывающий на грани сумасшествия или самоубийства. Художественную манеру этих авторов отличают изощренный психологизм, склонность к изображению ужасного и трагического в человеческой жизни, атмосфера страха и безысходности.

В новеллистике Д. Шимуновича (1873–1933) изображается мир деревни. В сборниках «Темный дол» (1909) и «Монисто» (1914) писатель создает обобщенный образ «темного дола» — заброшенного, убогого в своей нищете и дремотности далматинского села, задавленного церковью, налогами и местными лиходеями, и прославляет уходящий под натиском цивилизации патриархальный быт, который является источником и хранителем народных эпических традиций. Откликаясь на неоромантические тенденции «модерна», он воспевает природу, историческое прошлое Далмации — эпоху храбрых гайдуков и ускоков, народный идеал физической и нравственной красоты.