Юрий Виппер - Том 8. Литература конца XIX — начала XX вв.

С влиянием Гонсалеса Мартинеса связано становление как поэта его соотечественника Рамона Лопеса Веларде (1888–1921), который в своем творчестве (сб. «Священная кровь», 1916; «Тоска», 1919) наметил другое идейно — тематическое направление внутри мексиканского постмодернизма — сокровенно — лирическая тема родной земли, противопоставление всякой парадной официозности и помпезности образов провинциальной народной жизни, хранящей извечные нравственные ценности.

В Колумбии кризис модернизма отразился в творчестве Порфирио Барбы Хакоба (наст. имя Анхель Осорио, 1883–1942) углублением эгоцентрического и одновременно индивидуально — стилевого начала; лучшие его произведения отличаются глубоким элегическим лиризмом и смелыми музыкально — ритмическими поисками. Но наиболее острой реакцией на модернизм стало творчество сатирика Луиса Карлоса Лопеса (1883–1950), пародировавшего образные и стилистические штампы модернизма. Темы провинциальной жизни, зоркость социального взгляда, гротеск и ироничность, простота и лаконизм — таковы черты его художественного мира (сборники «Мои мечты», 1908; «Трудные состояния», 1909, и др.).

Другим очагом постмодернизма стала Аргентина. Эваристо Карриего (1883–1912), начавший с произведений в духе модернистов, в сборнике «Душа предместья» (изд. посмертно 1913) совершил крутой поворот от декоративизма к пронизанной нотами страдания поэзии «униженных и оскорбленных» — жертв большого капиталистического города. Своеобразие его открытия состояло в широком использовании элементов поэтики танго — родившейся в Буэнос — Айресе полуфольклорной песенно — танцевальной формы. Начиная с Карриего обращение к поэтике танго станет одной из характерных черт аргентинской поэзии.

Аргентинец Бальдомеро Фернандес Морено (1886–1950) в сборниках «Буквицы молитвенника» (1915) и «Город» (1917) наметил другой путь, став основателем течения «сенсильизма» (от sencillo — простой) — лирической поэзии, ориентирующейся на искренность переживания и простоту воссоздания впечатлений. Разговорная речь, точная и конкретная деталь, будничность и в то же время неколебимая гуманность, придающая неброскую социальную критичность его взгляду на мир, гармоничность сочетания между объективным миром и лирическими переживаниями сделали поэзию Фернандеса Морено одним из важнейших явлений, оказавших влияние как на современников, так и на последующие поколения аргентинских поэтов.

В Чили движение поэзии к реальной действительности наиболее полно отразилось в творчестве Карлоса Песоа Велиса (1879–1908), автора произведений, исполненных социального протеста, реалистических зарисовок из жизни бедного люда.

В поэзии Антильских стран влияние модернизма ощущается дольше. На Кубе после смерти крупнейших поэтов Х. дель Касаля и Х. Марти складывается своего рода кризисная ситуация, выход из которой намечается с публикацией книг талантливых поэтов Рехино Эладио Боти (1878–1958), автора сборника «Умственные арабески» (1910), Агустина Акосты (р. 1886), автора поэтической книги «Крыло» (1915), и Хосе Мануэля Поведы (1888–1926), издавшего «Стихи — предвестники» (1917). Эти поэты видят свою роль в восстановлении прерванной национальной традиции, декларируют приверженность принципам модернизма, однако в их творческой практике в разных стилевых манерах намечается преодоление идейно — художественной инерции модернизма под воздействием новых явлений в испаноамериканской и европейской поэзии 10‑х годов (пейзажная и любовная лирика в духе «неоязычества» у Боти, внимание к обыденности и повышенная напряженность переживания у Поведы).

На исходе испаноамериканского модернизма и его поздней вариации «мундоновизма» в Пуэрто — Рико пишет Луис Льоренс Торрес (1878–1944); характерной приметой его лирики, отразившей особую историю Пуэрто — Рико, аннексированного Соединенными Штатами Америки, стали патриотическая тема, призывы к солидарности, апология антильской природы.

Основное направление развития в прозе определялось сложным взаимодействием повествовательных традиций, сложившихся в предшествующий период (романтическая проза, костумбристский очерк и роман), с влияниями французского реализма и натурализма, европейской прозы «конца века», а позднее русской классической и пролетарской литературы. Влияния эти порождали трудноопределимые симбиозные явления, часто обозначаемые понятиями креольского реализма или креольского натурализма. То обстоятельство, что в этот период проза впервые начинает осваивать некоторые важнейшие социальные конфликты, позволяет определить ее основное направление как развитие ранних форм латиноамериканского реализма.

Существенную роль в этой эволюции сыграла проза испаноамериканского модернизма, развивавшаяся под воздействием как французского реализма (Флобер, Мопассан), так и писателей нового типа, таких, как Гюисманс, Оскар Уайльд, Габриэль д’Аннунцио, а из испаноамериканских писателей — М. Гутьеррес Нахера («Хрупкие рассказы», «Рассказы дымного цвета») и Р. Дарио («Лазурь»).

Модернистская проза, несмотря на то что в целом она не была продуктивной (хотя именно к ней возводят иногда истоки «фантастической литературы» Латинской Америки — рассказы Л. Лугонеса, А. Нерво), оказывала важное воздействие пропагандой новых критериев искусства, универсализмом своих интересов. Важное значение имело тесное взаимодействие в поэтике модернизма прозы с поэзией, расширявшее пластические возможности языка, стиля и авторского самовыражения.

Тематический и жанровый диапазон модернистской прозы был довольно ограничен: конфликт художника с окружающим миром, его «уход» и поиски «иных» миров; экзотические и исторические сюжеты, таинственные и необъяснимые случаи, воплощавшиеся часто в форме сказки, легенды. В жанре романа тема столкновения художника с обществом, отражавшая в сюжете саму основную идеологическую коллизию, породившую модернизм, получила аналитическую интерпретацию на основе принципов натурализма или реализма и стала основой для системного воссоздания окружающей действительности. Таким образом, с модернизмом оказываются связанными важнейшие истоки социально — разоблачительного романа начала века, впервые попытавшегося запечатлеть обширную панораму латиноамериканского общества.

В «креольском» реализме и натурализме обретался опыт социального аналитизма в описании различных общественных и этнических групп, слоев, неприятие «больного общества» нередко соседствовало с критикой власть имущих, угнетения, социального аферизма, политического каудильизма и диктаторства, однако сочувствие к обездоленным сочеталось с идеями социал — дарвинизма, расово — биологического детерминизма, пессимистическими взглядами на угнетенные слои, на метисов, индейцев. Интерес к темам социальной преступности, родовых и расовых болезней, «дна» общества, порока, разложения порождает целую галерею социальных типов, возникших в новых условиях: продажные дельцы и политики, деградирующая креольская аристократия, проститутки, преступники и т. п. По — новому, с учетом опыта европейской психологической прозы и на основе натуралистических принципов, воссоздается человеческая личность, при этом особое внимание уделяется болезненным явлениям психики, иррациональным началам. Социальный протест находит выражение в анархо — индивидуалистической форме, нередки ницшеанские мотивы, в этот же период появляются и первые образцы пролетарской литературы.