Юрий Виппер - Том 8. Литература конца XIX — начала XX вв.

Таким образом, с «Зейнаб» можно начинать историю национальной египетской литературы, теперь уже осознанно выделяющейся из общеарабской.

Сирия и Ливан испытывали тяжкий гнет турецкого владычества. Особенно страдало религиозное меньшинство — христиане, из числа которых под эгидой французских и американских религиозных миссий формировались основные культурные силы страны. Это влекло за собой в основном антиосманскую направленность национально — освободительной борьбы, распространение идеи общеарабского, а не исламского патриотизма и более ощутимую ориентацию литературной жизни на Запад.

На рубеже XIX и XX веков литературная жизнь Сирии проходит почти исключительно в эмиграции. На родине остаются лишь немногие поэты и журналисты; все крупнейшие сирийские литераторы живут в Египте или в США.

Развивается и патриотическая печать Сирии, также связанная с освободительным движением. В Египте выходят антиосманские газеты сирийцев — эмигрантов «Лисан аль араб» («Арабский язык») Наджиба аль-Хаддада и «аль-Мушир» («Советчик») Селима Саркиса; за резкие нападки на турецкого султана эти издания были включены в список запрещенных. Такие настроения были характерны и для ряда эмигрантских газет, засылаемых в Сирию из Нью — Йорка, Лондона, Парижа. В самой Сирии издавались нелегальные газеты, печатавшиеся на гектографе. После младотурецкой революции 1908 г. появляется несколько просветительских журналов и газет, среди которых выделяется «ан-Нима» («Благоденствие») поэта и филолога Исы Малуфа.

В Египте в это время жили и работали, например, известный сирийский публицист Абдаррахман аль-Кавакиби, Халиль Мутран, прозванный «поэтом двух стран» (т. е. Сирии и Египта), ученый историк и филолог, автор множества исторических романов Джирджи Зейдан, философ — вольнодумец Фарах Антун и многие другие. Их творчество было рассмотрено в предыдущей главе.

Другое направление эмиграции — Северная и Южная Америка, куда начиная с 70‑х годов потянулись многие сирийцы в поисках заработка.

С 90‑х годов здесь издаются на арабском языке газеты, журналы и книги, организуются литературные и научные общества и кружки, действующие в совершенно иных условиях, чем на родине. В Америке, особенно в США, несравненно лучше полиграфическая база, отсутствует жестокая османская цензура, двери открыты для самых разнообразных влияний, однако здесь острее, чем на родине, ощущается противоречие между Востоком и Западом. В США — центре эмиграции — складывается так называемая сиро — американская литературная школа, своеобразная, несколько обособленная, но оказавшая немалое воздействие на дальнейшее развитие литературы на Арабском Востоке.

С самого начала сиро — американская школа формируется как школа романтическая: ее представители, тесно соприкоснувшиеся с реальной жизнью современного Запада, но не утратившие связи с родиной, не приемлют ни нового, буржуазного мира, ни традиционного полуфеодального Востока и особенно остро ощущают разлад между высокими идеалами и действительностью. Хорошо знакомые с литературой Европы и Америки, они легко воспринимают соответствующие их мироощущению романтические влияния.

Самобытную романтическую литературную школу в США создало второе поколение эмигрантской интеллигенции — те, кто попал в Америку еще детьми и чье мировоззрение и литературные вкусы формировались под воздействием трех культур: американской, европейской и арабской, причем к родной культуре они порой приходили не сразу, а трудными, извилистыми путями. Слова одного из них, Амина ар-Рейхани: «В Ливане — моя душа, в Париже — сердце, а в Нью — Йорке теперь тело» — могли бы повторить за ним многие сиро — американцы. Некоторые из них и писали на двух языках — арабском и английском.

Для этих писателей характерно, особенно на первых порах, стремление полностью порвать с традициями классической арабской литературы. Идеи мусульманского реформизма, игравшие такую важную роль на Востоке, здесь совершенно оттеснены на задний план (тем более что почти все писатели — эмигранты исповедовали христианство), и проблемы родины, ее освобождения рассматриваются вне связи с религией. Протест против западной цивилизации носит также иной характер: это не проявление религиозного консерватизма и не обличение пороков, вредящих общественной нравственности, а глубокое разочарование людей, познакомившихся с этой цивилизацией на собственном опыте и познавших ее обманчивый характер. Неприятие и закоснелого в своей отсталости Востока, и антигуманного Запада вносит в творчество эмигрантов ноты растерянности и пессимизма, порождает романтический бунт против окружающего мира. Романтики сиро — американской школы создали новый для арабской литературы жанр — аш — шир аль — мансур, что переводится обычно как «стихотворение в прозе», в некоторых случаях явно тяготеющее к верлибру.

Первым из сиро — американских писателей приобрел известность Амин ар-Рейхани (1876–1940) — «философ долины аль-Фурейки», по отзыву передовой арабской прессы, или «подкидыш гнилого Запада», по характеристике реакционных клерикальных кругов. Попав в Нью — Йорк двенадцатилетним мальчиком, ар-Рейхани не раз возвращался в Ливан, а после мировой войны переселился туда окончательно. С 1900 г. он печатает свои стихотворения в прозе, эссе и афоризмы в эмигрантской и бейрутской прессе; впоследствии они были собраны в четыре сборника «ар-Рейханиййат» (I, II — 1910; III, IV — 1923).

Ар — Рейхани — противник буржуазного мира, в котором равенство и свобода оборачиваются ложью. Глубокие и трудные жизненные противоречия встречают его и на родине. Он видит путь прогресса мира в личном самоусовершенствовании и просвещении, «в верном воспитании и истинном образовании», но реальная жизнь на каждом шагу рушит его теории. Последним прибежищем для него остается родная природа, к которой он испытывает благоговейное пантеистическое чувство, посвящая ей многие стихотворения.

Произведения ар-Рейхани следует отнести скорее к свободному стиху, чем к прозе. Они ритмически организованы с помощью звуковых, лексических и синтаксических повторов, параллелизмов, синонимов и антонимов, анафор и эпифор, рифмуются, имеют рефрены; их стихотворная природа отражается даже в расположении строк. Однако в начале века, когда поэтическое творчество не мыслилось еще вне размеров классической метрики, подобное новаторство могло быть воспринято только в рамках прозы. Тем более что, хотя ар-Рейхани считал себя в области верлибра продолжателем Уитмена, он, несомненно, опирался и на традиции арабской рифмованной прозы, распространенной в средние века. Во многих его стихах («Революция», «Самум», «Пепел и звезды» и др.) явно слышны реминисценции Корана. И. Ю. Крачковский образно писал: «Рейхани кажется, что он одет в смокинг, и вдруг зритель, к своему изумлению, убеждается, что смокинг сшит из красочного дамаскского шелка».