Том 6. Литература первой половины XIX в.

В своем романтическом радикализме Нерваль был не одинок — на той же линии, например, расположены творческие поиски Мориса де Герена, чья написанная лирической прозой поэма «Кентавр» (1840) также движима идеей растворения индивидуальной души в космосе. Французский романтизм в этих своих проявлениях непосредственно подготавливает многие существенные черты символистской поэтики и вообще философии декаданса конца века.

Традиции передовой поэзии периода Великой французской революции заглохли в годы Первой империи, поскольку Наполеон преследовал всякое свободомыслие, особенно отголоски якобинства, и поставил деятельность писателей под контроль министерства полиции. Мари — Жозефу Шенье пришлось отказаться от поэзии, а поэт — республиканец Теодор Дезорг умер в тюрьме.

Протест против реакционного курса Реставрации вызвал новый подъем оппозиционной поэзии самых разных оттенков. На первых порах она развивалась как отражение униженного и негодующего национального чувства. Заглавие книги молодого поэта Казимира Делавиня (1793–1843) «Мессенские стихотворения» (1818) напоминало об унижении Мессены в борьбе со Спартой. Поэт горячо славил не только освободительную борьбу Древней Греции, но главным образом Францию, ее патриотические традиции, оплакивал поражение французского оружия при Ватерлоо. Книга вышла в ту пору, когда землю Франции еще топтали интервенты, — отсюда ее успех.

Много беспокойства доставили правящим кругам Реставрации патриотические песни поэта — бонапартиста Эмиля Дебро (1798–1831), одного из первых во Франции создателей наполеоновской легенды. Песни Дебро («Колонна», «Солдат», «Ты помнишь ли?» и др.) поэтизировали Наполеона, места его сражений, его сподвижников — офицеров и солдат. Упоминать имя Наполеона в печати до его смерти в 1821 г. было запрещено — и песни эти ходили по рукам, не только навлекая на автора судебные преследования, но и стяжав ему популярность среди бонапартистов и в народной массе; изданы были они полностью лишь в 1833 г. стараниями Беранже, уважавшего и любившего этого песенника — патриота.

Крупнейшим явлением революционной поэзии периода Реставрации явилось творчество Пьера — Жана Беранже (1780–1857). Выходец из демократических слоев, он был современником войн революции, мужественно противостоявшей полчищам интервентов, и на всю жизнь сохранил пылкий патриотизм тех лет, который, по его словам, стал «величайшей… единственной страстью» его жизни.

Первым своим песням, слагавшимся около 1800 г., Беранже сначала не придавал значения, но затем понял, что они отвечают глубоким требованиям его «музы, вполне современной и совершенно французской». Поэт стал одним из зачинателей критического реализма XIX в. и недаром так был ценим Бальзаком, Стендалем и Мериме.

Беранже многим обязан великим мастерам классицизма XVII в. Корнелю и Расину. Из их школы он вынес представление о том, что «простое — необходимый элемент возвышенного». Но еще более высоко ставил он Мольера и баснописца Лафонтена. К числу любимейших его писателей принадлежали также Рабле, Аристофан и Ювенал.

Но от эпигонов классицизма молодого поэта отталкивала их безучастность к современной французской действительности, их монархизм, привязанность к мифологической образности, а также салонно — аристократический, словно отцеженный, язык, полный чопорных и жеманных перифраз. Сам Беранже не раз подчеркивал, что своими убеждениями обязан прежде всего «народному инстинкту», и именно этот «инстинкт» утверждал его в желании работать прежде всего над жанром исстари излюбленной народом песни. Уже сам этот выбор и постоянная верность Беранже этому жанру отделяют его заметной чертой от других крупных представителей французской поэтической культуры XIX в. Если те в своих эстетических воззрениях и в своем творчестве адресовались, в общем — то, к просвещенным социальным слоям, то Беранже с самого начала подразумевал для себя в качестве аудитории широкие народные массы, стремился говорить на их языке, и там, где, к примеру, Гюго метал на тиранов громы и молнии с вершин поэтического Олимпа, Беранже припечатывал их к позорному столбу сочной издевкой во вкусе парижских предместий.

Общедоступность выражения отнюдь не исключала поэтической виртуозности, а, напротив, обогащала ее. Поэзия Беранже, жадно впитывая все красоты фольклорной песенной образности, переплавляла их в себе и возвращала народу в форме, которая в лучших его песнях отшлифована до ювелирной тонкости. При этом Беранже сохранял редкое чувство стиля — он избегал заимствовать специфические приемы «высокой» поэзии, но и никогда не стремился быть нарочито упрощенным. Его песни отточенны, но не изысканны, точно так же как они просты, но не примитивны. Их общедоступность — результат не расчетливого заискивания перед массами, имитации их языка, а глубокого, органического проникновения в стихию народной поэтической культуры, в строй народного мышления. Именно в этом величие Беранже как поэта.

Отсюда и все более частные черты песенной поэзии Беранже — юмористически — сатирическая заостренность образов, разящая афористичность, выдержанная в духе народных пословиц и поговорок, напевность, создаваемая виртуозно разработанной системой рефренов и внутристрофных повторов. Строфы песни пронизаны у него единой общей, но разными гранями повернутой мыслью, рефрен подчеркивает эту мысль, а рифма становится уже не просто «достаточной», как было у классицистов, а «богатой», т. е. с опорной согласной. Стараясь свои песни «сажать верхом» на популярные музыкальные мотивы, Беранже должен был своим текстом вытеснить их старый, всем известный текст. Это была нелегкая задача, но поэт совладал с нею не только благодаря умению откликаться на злободневные вопросы современности, но и благодаря богатству своего языка, полного разговорных интонаций, ярких метафор, веселых каламбуров, игривых двусмысленностей.

В 1815 г. вышел из печати первый сборник Беранже «Песни нравственные и другие». В нем уже проявились особенности мастерства поэта: сатирическое изображение современной жизни, искусство реалистической типизации, хорошо отработанный звучный стих. Правда, песни эти еще были проникнуты настроениями беспечной анакреонтики, эпикурейской поэтизации — в духе просветительства XVIII в. — законов природы, определяющих право человека на все земные радости; лишь изредка и приглушенно проскальзывают намеки на минувшую революцию. В сборнике оказалось немало фривольных песен — тоже дань французской песенной традиции. Политическая сатира прозвучала лишь в песне «Король Ивето», иносказательно критиковавшей наполеоновские войны и пышную роскошь императорского двора.