Том 6. Литература первой половины XIX в.

Просветительский рационализм во многих странах сочетался с пренебрежением к народной культуре, к фольклору как якобы не выражавшим идей разума. В Германии Готшед, пользуясь просветительскими аргументами, изгонял со сцены Гансвурста, популярного персонажа народного фарса; австрийский же Гансвурст — Касперль — не покидал театров венских предместий в XVIII в. и свободно перешел в комедию XIX в.

Важную особенность австрийского государства составлял его многонациональный характер.

Культура Венгрии и славянских народов, хоть она подавлялась и принижалась официальной Веной, оказывала мощное воздействие на творчество австрийских поэтов, драматургов и композиторов. Славянский и венгерский элементы — сюжеты и образы, народная музыка и народная поэзия — органически входили в австрийскую культуру.

Таким образом, многие весьма характерные черты новой романтической литературы (красочность образов, фантастика, фольклор, интерес к истории, к иноземным культурам, «местный колорит») в Австрии не производили впечатления открытия нового, ибо в несколько иной форме существовали в ее культуре и прежде.

На протяжении многих десятилетий Австрия была оплотом реакции в Европе. К тому же она была католической страной, и нетерпимость церкви здесь проявлялась с особой настойчивостью. Не случайно Вена стала притягательным центром для ряда немецких писателей, принявших католицизм. В Вене читал лекции Ф. Шлегель, выступал один из реакционных немецких идеологов периода войны против Наполеона Адам Мюллер.

Для австрийских писателей трагичность ситуации проявлялась не только в цензурном произволе и полицейской слежке. Меттерних и его пропагандисты, католическая церковь пытались создать у современников впечатление, что именно Вена — оплот порядка, законности и морали в Европе, и реакции удавалось не только искусственно изолировать страну от влияния прогрессивных идей, но и более того — частично подчинить себе даже такие незаурядные умы, как Грильпарцер. Реакция формировала среду, и этой среде было противостоять труднее, чем полиции. Трагедия великого австрийского поэта Н. Ленау состояла в том, что ему приходилось неустанно — в полном одиночестве — пробиваться сквозь предрассудки и догмы, которыми опутаны были его товарищи по перу, друзья, любимая женщина; он задыхался в этой атмосфере, то поддаваясь опасным влияниям, то поднимаясь до протеста, Ленау погиб, сломленный этой неравной борьбой.

Вторжение французских войск на австрийские земли и освободительная война против Наполеона не вызвали значительных художественных откликов в Австрии, хотя тирольское восстание 1809 г. и фигура Андреаса Гофера привлекли внимание ряда немецких поэтов (Т. Кернера, И. Эйхендорфа), а также французского романтика Ш. Нодье.

В самой Австрии лишь спустя два десятилетия и совсем по — другому эта эпоха получила поэтическое отражение в творчестве австрийского поэта Йозефа Христиана фон Цедлица (1790–1862), вошедшего в историю австрийской литературы прежде всего как автор знаменитой баллады «Ночной смотр» (1829), переведенной на русский язык Жуковским, и стихотворного цикла «Венки умершим» (1827). Прославление Наполеона в балладе Цедлица было, как и у многих европейских поэтов, своеобразной реакцией, формой протеста против режима Реставрации. Наполеон для Цедлица — романтический герой, абстрагированный от его политической практики. Таким он предстает и в стихотворении «Воздушный корабль», ставшем известным в России благодаря переводу Лермонтова.

Славу самого выдающегося поэта Австрии завоевал Николаус Ленау (1802–1850). Его творческий путь начался в 20‑е годы. Первый сборник стихотворений появился в 1832 г., а в 1844 г. тяжелое душевное заболевание оборвало его сознательную жизнь. Уроженец города Чатад (ныне входящего в состав Румынии), он многое воспринял из венгерской народной культуры. Мелодии Венгрии, образы людей, венгерский пейзаж органически вошли в его лирику. Ныне венгры считают его и своим поэтом.

Уже в ранних стихотворениях (20‑е годы) — в пейзажных и бытовых зарисовках, в картинах венгерской сельской жизни — выявляется определяющая особенность поэзии Ленау: ее глубокая субъективность, ярко выраженная черта романтического мировосприятия. В одном из писем своему зятю он писал о поэзии: «Нет, я не могу назвать ее просто своей подругой, поэзия — это я сам; моя самая самость — вот что такое моя поэзия».

Религиозные мотивы сочетаются у него с сатирой на алчного пастора, бесшабашное веселье с угрюмой замкнутостью, ясный светлый образ природы — с мрачными раздумьями. Цикл стихотворений «Прогулка в горах» (1830) в известной мере подводит итог раннему периоду. У Ленау человек и природа разъединены, поэтому даже в самые радостные картины природы вдруг врывается тема безысходного одиночества: «Здесь мертвый мир камней и праха, // Живого всякий след пропал. // Сама тропа дрожит от страха, // В бездонный заглянув провал» (пер. В. Левика).

Как и у многих других романтиков, трагическое одиночество лирического героя Ленау отнюдь не означает равнодушия к нуждам и болям своего времени. Наоборот — то там, то здесь возникает гневная интонация, слышится беспокойный голос поэта. С восхищением он рисует венгерскую вольницу, смелых людей, спасающихся от преследований закона («Корчма в степи», 1831), причем из финала стихотворения видно, что речь идет не просто о поэтизации разбойников: звучат песни эпохи освободительной борьбы в Венгрии, борьбы, которую возглавлял Ференц Ракоци.

Тяжелым ударом для Ленау было поражение польского восстания 1830 г. Стихотворение «В корчме» (1831) имеет подзаголовок «В годовщину злосчастной польской революции». Это реквием павшим героям Польши, который, однако, завершается словами уверенности в том, что развеется «черный дым позора» и снова «вспыхнет пламя мщения».

В 1832 г. Ленау уехал в Соединенные Штаты Америки. По самой сути своей это путешествие было романтическим бегством от всего того, что его угнетало, во имя осуществления некоего смутного идеала на другом полушарии планеты. Но уже спустя неделю после высадки в Балтиморе Ленау писал А. Шурцу: «Эти американцы — смердящие до самого неба торгашеские души. Мертвые, совершенно мертвые для всякой духовной жизни…» В июле 1833 г. Ленау вернулся на родину. В его отсутствие в 1832 г. вышел первый сборник его стихотворений, сделавший его имя известным в Австрии и Германии.

Впечатления от американской действительности нашли отражение в дальнейшем поэтическом творчестве Ленау. Это и суровая природа Северной Америки («Первобытный лес», «Ниагара»), и трагическая судьба индейцев («Три индейца», «Уход индейцев»). Негативная оценка американской действительности означала вместе с тем отказ от всяких надежд на преобразование европейской жизни.