Адриан Голдсуорти - Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Нехватка продовольствия продолжалась несколько месяцев, побудив Августа отказать в разрешении провести публичные празднества в его день рождения. Он поручил нескольким бывшим консулам улучшить систему снабжения зерном, а тем временем выдал за свой счет дополнительные порции провизии тем, кто получал в Риме пособие от государства. Постепенно снабжение съестными припасами вернулось к нормальному уровню, и наступило более подходящее время для празднования. Гладиаторские игры проводились в память о Друзе, брате Тиберия, и председательствовали на них Германик и Клавдий. Последний был физически слабым, склонным к судорогам и заиканию и явно непригодным к военной службе, что требовалось для карьеры на любой государственной службе. Мать говорила о нем как о «чуде, которое природа оставила недоделанным», и любила оскорблять людей, говоря, что они «глупее моего Клавдия». Тем не менее на этом этапе считали возможным его появление на публике, хотя на играх он предпочел кутаться в толстый плащ, а не в обычную тогу, вероятно, чтобы скрыть свою внешность. Образ Друза опять возник в памяти, когда Тиберий освящал свой вновь построенный храм Кастора и Поллукса, назвав себя в этом случае Тиберий Юлий Цезарь Клавдиан, чтобы прославить свою бывшую семью так же, как и имя Цезарь. [683]

Отпрыски Юлии

Осталось совсем немного сведений о деятельности Постума в годы, последовавшие за его усыновлением. Он вступил в совершеннолетний возраст в 5 г. н. э., публично, но без какой-либо большой помпы, хотя даже это было лучше, чем та поспешность, с которой достигшего совершеннолетия Клавдия, тайно, под покровом темноты, быстро провели в храм Марса Мстителя. Семья еще должна была решить, в какой мере Клавдия можно было представлять вниманию публики. Постум был еще молод, и потому, возможно, отсутствие у него какой-либо публичной роли неудивительно. Он отличался от Клавдия силой и атлетическим сложением, но все наши источники утверждают, что имелись серьезные сомнения в его характере и умственных способностях, смутно намекая на его необузданный нрав и на изъяны в поведении, не уточняя, какие именно. Может быть, стоит вспомнить, что ко времени опалы его матери ему еще не было десяти, и он видел, что когда ее сослали, его братьев быстро продвигали и расточали им похвалы, а вот он был лишен этого. Вероятно, Постум начал добиваться большего признания. [684]

В 5 г. н. э. Август реформировал систему голосования в центуриатных комициях, добавив десять новых центурий, набранных из высших классов и названных в честь Гая и Луция. Теперь они должны голосовать первыми, подавая пример, чтобы остальные центурии, вероятно, последовали за проявленной римскими избирателями любовью к поддержке победителей. Изменение это, возможно, было случайным и стало частью долговременных попыток сделать деятельность государственных учреждений более стабильной, однако пришлось немало постараться, чтобы не допустить повторения случившегося в 6 г. до н. э. инцидента, когда центурии избрали Гая Цезаря консулом, хотя он не являлся даже кандидатом. Более чем вероятно, что честолюбивые личности видели в Постуме возможность достичь собственного возвышения. Быть может, юноша говорил или поступал неблагоразумно и постепенно утратил доверие Августа. В 7 г. н. э. ожидали, что по достижении семнадцати лет он, наконец, обретет публичный статус и ему будет предоставлено командование некоторыми вновь сформированными частями с указаниями вести их в Паннонию, после чего он примет участие в боевых операциях. Вместо него это было поручено Германику. [685]

Опала Постума, кажется, прошла несколько этапов. Сначала его в наказание отправили в Суррент (современный Сорренто) у Неаполитанского залива, где большую часть времени он провел за рыбалкой. Затем Август официально отменил его усыновление, и вместо Цезаря он вновь стал Випсанием Агриппой. Имущество, унаследованное им от отца, с ним не осталось, а Август употребил большую его часть на пополнение военной казны. Постум горько жаловался на это и особенно нападал на Ливию, так что в конце концов его сослали на крошечный остров Планазия, возле Корсики, и содержали там под строгим надзором. Подозрение, что Тиберий и его мать стремились удалить будущего потенциального соперника, разделялось многими уже в Древнем мире, то же можно сказать и о современных ученых. Возможно, в этом есть доля истины, но более вероятно, что Постум сам был виновником собственной гибели. Очень может быть, что в этом деле, как и в столь многих других, Августом руководила его жена, но он видел, что мальчик подрастает, и ему следовало иметь хорошее представление о его натуре. Ошибочно утверждение, что семье было угодно терпеть в Клавдии предполагаемую умственную и физическую слабость, и, следовательно, она могла допустить глупость или нечто еще худшее в Постуме: Клавдий не был сыном Цезаря и не считался одним из его наследников. [686]

Так как Постум в 4 г. н. э. был единственным внуком принцепса, его нельзя было легко игнорировать, разве только убрать куда-нибудь подальше. Август, быть может, уже сомневался в характере мальчика, но надеялся, что он выучится и станет человеком твердого характера и надлежащих способностей. Отсутствие у него какой-либо публичной роли даже после усыновления внушает мысль об общей осмотрительности гораздо больше, чем о ревнивой подозрительности Тиберия или его матери. Когда оказалось, что Постум не сможет стать лучше, чем он есть, Август отверг его. Позднее Тацит отмечал, что в действительности юноша не совершал никакого преступления, и трудно сказать, было ли какое-нибудь хоть одно деяние, возбудившее желание отказаться от него. Политическое соперничество, без сомнения, играло роль, но мнение наших источников о том, что за этой ссылкой стояли его характер и поведение, вероятно, является справедливым. [687]

В 7 г. н. э. Германик привел войска в Паннонию и таким образом именно он начал проявлять себя воином. Он еще был в роли подчиненного, и другие контингенты новобранцев шли в эту область под отдельным командованием; историк Веллей Патеркул с гордостью рассказывает нам, что он вел один из них, служа в действующей армии вместо того, чтобы исполнять свои обязанности квестора на этот год. Тиберий осуществлял общее руководство, спешно прибыв на фронт годом ранее. Кампания была тяжелой, и нападения соседних народов на близлежащие провинции отвлекли на себя некоторую часть римских войск, посланных на подавление восстания – еще одно указание на то, сколь благоприятно было для римлян то обстоятельство, что Маробод счел более выгодным сохранение мира, нежели воспользоваться в своих интересах временной слабостью. Начиная с этого момента он оставался верным союзником Рима, а в результате упрочивал и свое собственное положение. [688]