Адриан Голдсуорти - Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Когда нужно было добиться внимания и благосклонности принцепса, большие и значительные города, а также состоятельные частные лица неизбежно находились в более выгодном положении, чем жители рыбацкой деревушки, но это не мешало последним пытаться получить у него аудиенцию. Однако иногда более заметные города привлекали к себе нежелательное внимание. Так, Афины проявляли неуместный энтузиазм в отношении Брута и Кассия и радушно принимали Антония и Клеопатру в 32–31 гг. до н. э., а поэтому жители города понимали, что не смогут рассчитывать на расположение их победоносного врага. Как и многие другие города, Афины столкнулись с требованием предоставить деньги и ресурсы для финансирования военных кампаний Цезаря после Акция, и необходимость продемонстрировать лояльность победителю подтолкнула их к быстрому сооружению монументов в его честь.

Известные греческие города имели определенные преимущества, так как все римские нобили глубоко почитали их историю и культурные достижения. Когда Афины поддержали Митридата Понтийского в войне против Рима и были захвачены Суллой, город подвергся ужасному разграблению. Однако его последствия оказались менее суровыми из-за славного прошлого Афин, и Сулла сказал, что пощадит живущих ради мертвых, имея в виду их великих предков. Афины продолжали процветать, но платой за это стало превращение их в некое подобие музея прошлого, поскольку приезжавшие римские нобили платили за статуи или монументы. Как обычно, Август и его окружение последовали традиции, но сделали это с куда бо́льшим размахом. Агриппа вскоре начал строительство большого Одеона – крытого театра в самом центре древней Агоры, т. е. рыночной площади. Театр отличался огромным размером и обилием украшений. Крышу такой величины, не поддерживаемую колоннами, можно было построить лишь с использованием римских технологий и бетона, являвшегося римским же изобретением. Таким образом, традиционная греческая музыка и драма, а также формальная декламация торжественных речей на латыни превратились в памятник римским достижениям и, к вящей славе принцепса и его помощников, их имена были выбиты на здании, а изображения – выставлены на всеобщее обозрение. В какой-то момент начались работы на новой рыночной площади, а это означало, что обычная торговля также будет продолжаться в окружении символики Цезаря. [471]

Восхищаясь эллинистическим прошлым – или, по крайней мере, тем его вариантом, который отвечал их потребностям и притязаниям на звание наследников греческой цивилизации, – римляне также с пониманием и доверием относились к институтам города-государства, и для них было естественно и удобно оставлять управление и большую часть повседневных дел на попечение самих местных. Во всяком случае, такое положение дел получило большее развитие при Августе, чем в последние годы республики. Относительно быстро публиканы перестали играть ведущую роль во взимании налогов и поборов с провинций. Ответственность за это перешла от римских подрядчиков к городам и другим поселениям в каждой области. Больше всего от этого выиграла местная знать – люди, обладавшие достаточным влиянием и богатством, чтобы получить должности в своих общинах, каковые они впоследствии могли отправлять со значительной долей самостоятельности. Как и на Сицилии, во всех провинциях осуществлялись строительные проекты, которые оплачивались на деньги местных, а также за счет даров Августа и его соратников.

Богатые и знатные рассчитывали на почести и удерживали власть в своих городах, но существовала традиция, согласно которой взамен они должны были за свой счет обеспечивать благосостояние города, оплачивая проведение праздников и развлечений или сооружая долговечные памятники. По существу это была та же идеология, которая обусловливала политическую борьбу в самом Риме, только меньшего масштаба. В Риме ее ограничивала непомерная щедрость и авторитет принцепса; в провинциях же конкуренция не представляла для него угрозы и активно поощрялась. При Цезаре Августе местные элиты во всем эллинистическом мире с энтузиазмом занимались строительством и несли сопряженные с этим расходы. Были возрождены, расширены или введены праздники и спортивные состязания, для которых специально реставрировались или строились театры и другие объекты. Актерам, музыкантам и спортсменам были предоставлены новые возможности для демонстрации своего искусства и давались награды, так как эти традиционные, истинно греческие виды деятельности расцвели с новой силой.

Наряду с ними появились новые и чуждые элементы, начиная от стиля и методов строительства до зверских зрелищ гладиаторских игр. Когда во II в. до н. э. селевкидский царь, проведший юность в Риме в качестве заложника, вернулся на родину, то попытался внедрить этот кровавый вид спорта у себя, его подданным это не понравилось, но спустя полтора века увлечение гладиаторами быстро распространилось по всему греческому миру. Одни строили амфитеатры, другие использовали собственные театры или какие-нибудь временные арены для постановки этих жестоких поединков. Во всех сферах государственной службы шла конкурентная борьба за репутацию, будь то между отдельными людьми в одной общине или между соседними поселениями. Быть городским магистратом считалось почетным, но это была весьма дорогостоящая, а иногда даже обременительная должность. Август поощрял к тратам на этих постах, предлагая не только перспективу обладания престижем на местном уровне, но и шанс заслужить его, принцепса, благосклонность, получить гражданство и возможность сделать карьеру на императорской службе. [472]

Видные представители местных элит были царями-клиентами, которые контролировали бо́льшую часть Малой Азии и территории Сирии, нежели римские наместники. Эти люди (иногда и женщины) зависели от римской поддержки, но пользовались немалой свободой действий в своих государствах и следили за местной администрацией. Некоторые из них порой даже воевали друг с другом, однако, если они не получили предварительного одобрения принцепса, это было весьма рискованно, а кроме того, они должны были сдерживать собственные амбиции и стараться не раздражать Августа. Эти царства не являлись по-настоящему независимыми и считались находящимися под властью римского народа. В любое время римляне – а на самом деле Август – могли лишить их правителей статуса. Хотя большинство этих царей имели небольшие армии, сами они не обманывались на свой счет и не думали, будто смогут противостоять военной мощи легионов.

Платили ли цари-клиенты регулярные подати Риму, остается неясным. Упоминания о дарах – притом довольно щедрых, как, например, золотые венки в честь победы империи, а также продовольствие, ресурсы и солдаты для поддержки военных кампаний Рима – весьма часто встречаются в регистрационных ведомостях; Ирод Великий, например, прислал 500 человек для участия в аравийской экспедиции Элия Галла. Некоторые ученые полагают, что эти царства были обязаны удовлетворять запросы римской стороны, а не платить регулярную дань, но возможно также, что римляне получали деньги, услуги или товары каждый год, и все это тактично именовалось дарами. В самом широком смысле положение правителей-клиентов было эквивалентно положению провинциальных наместников – с той лишь разницей, что их власть не являлась временной, хотя Август в любой момент мог их ее лишить, а кроме того, она не передавалась их наследникам автоматически – так, Ирод Великий в качестве особой привилегии получил право самостоятельно выбирать преемника, но другого такого случая мы не знаем. [473]