Адриан Голдсуорти - Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Армянский поход стал основой для последующих переговоров. Август больше не хотел воевать с Парфией, как в 29 г. до н. э. Риск был велик, а масштаб задачи пугал. Во всяком случае, из-за этой войны он еще два-три года находился бы вдали от Рима, и в течение этого времени было бы весьма неудобно разбирать прошения и решать другие встающие перед ним вопросы. Фраат IV более не стремился к конфронтации. Его государство граничило не только с Римом, а, кроме того, ему пришлось столкнуться с более близкой угрозой со стороны конкурирующих членов царской семьи и непокорной знати. За последние годы Август заручился верностью городов и клиентных монархий в самой Сирии и вокруг нее, так что если бы парфяне рискнули напасть, маловероятно, чтобы их там кто-нибудь поддержал.

Ни одна из сторон не хотела войны, и обеим нужно было лишь найти мирный путь для того, чтобы добиться успеха. Возможно, римляне пообещали не поддерживать Тиридата, хотя, скорее всего, ему позволили жить в изгнании со всеми удобствами. Взамен Фраат IV обязался сохранить мир и в качестве жеста доброй воли вернул римские знамена, захваченные у Красса, Антония, а также во время нападения на римские провинции в 41–40 гг. до н. э. Вместе с ними он прислал римских пленников, некоторые из их находились в плену еще со времен битвы при Каррах, состоявшейся тридцать лет назад.

Возвращение легионных орлов и других знамен было одним из самых громких достижений Августа; изображение этой сцены можно увидеть, например, на нагруднике его знаменитой статуи из Прима Порта, и было совершенно не важно, что добиться этого удалось благодаря дипломатии, а не успешной войне. Для римлян это было признанием собственного превосходства, поскольку парфянский царь признал их силу и удовлетворил требования Августа. Знамена были возвращены, и хотя они имели для парфян гораздо меньшее значение, чем для римлян, первые теперь узнали об их символическом смысле. Насколько мы можем судить, в результате этого урегулирования Фраат дал больше, чем получил. Впрочем, соотечественникам он представил дело так, будто это было соглашение между равными. Римляне же видели ситуацию иначе: гордый и опасный враг склонил голову в страхе перед римским могуществом, и ни один римлянин при этом не погиб. Гораций мог говорить, что «и честь, и радость – пасть за отечество» – dulce et decorum est pro patria mori (теперь эта фраза, вероятно, более известна как «старая ложь» Уилфреда Оуэна [488]), но на самом деле для того, чтобы прославиться, римляне не нуждались в дорого стоивших победах и никогда не изображали павших соотечественников на памятниках в честь побед. [489]

Вскоре были отчеканены монеты с изображениями знамен и лозунгами, посвященными их возвращению – signis receptis. Сенат встретил известие об этом серией новых почестей, многие из которых Август в конечном счете отклонил. Однако прежде, чем стало известно о его отказе, изображения некоторых из этих почестей все же успели появиться на монетах, которые чеканились в Испании и других провинциях. Так, на монетах можно увидеть изображение храма на Капитолии, в котором предполагалось хранить знамена, хотя, насколько нам известно, он так и не был построен. Несмотря на то что Август принял формальное благодарение за свою победу, предложение устроить овацию или даже, возможно, полный триумф, он отверг, но только после того, как вернулся и были выпущены монеты с изображениями символов этих сцен. На одной серии монет принцепс показан едущим на колеснице, запряженной парой слонов, так что, возможно, ему было предложено даже столь экзотическое чествование. В свое время справить триумф подобным образом пытался Помпей, но из-за того, что арка на пути следования процессии оказалась слишком узкой, ему пришлось отказаться от этой идеи и ехать на обычной колеснице, запряженной конями. Юлий Цезарь использовал 40 слонов в качестве факелоносцев для подъема на Капитолийский холм ночью, после галльского триумфа. Очевидно, идея использовать этих больших и экзотических животных, чтобы сделать широкий жест, до сих пор будоражила умы некоторых нобилей. [490]

Август отказался почти ото всех новых почестей. Это означало, что он по-прежнему пользуется почетом, поскольку почести были предложены ему с самого начала, и отказ от них вызывает восхищение; кроме того, он был уверен, что его слава и репутация уже и так настолько велики, что больше ему ничего не нужно. Со временем возвращенные знамена были помещены в храм Марса Мстителя (Mars Ultor), который находился в центре нового архитектурного комплекса – Форума Августа (Forum Augustum). Принцепс обещал построить этот храм после битвы при Филиппах, когда ему удалось отомстить убийцам отца, но работа началась совсем недавно, и теперь храм мог также символизировать месть за поражения от рук парфян.

В ближайшем будущем сенат предоставил Августу право на строительство Триумфальной арки. Подобную почесть он получал уже в третий раз (до этого она была пожалована ему после битв при Навлохе и при Акции). Насколько нам известно, всего была построена только одна арка. Она увековечивала память о сражении при Акции и стояла рядом с храмом Божественного Юлия на краю римского Форума (Forum Romanum). Вместо того чтобы построить еще одну арку, Август решил изменить уже построенную и установил на ней статуи размером больше натуральной величины, которые изображали принцепса, правящего колесницей, сзади него – богиню Победы, и парфян, униженно возвращающих римские знамена. Подобная система образов напоминает нам о том, что, хотя Август и отказался от многих почестей, тем не менее, он явно считал себя величайшим слугой государства. Он был везде – его имя, изображение или символы на памятниках имелись в центре Рима, в городах Италии и во всех провинциях. [491]

27 марта 19 г. до н. э. Бальб Младший справил триумф в честь победы, одержанной им в бытность проконсулом Африки, и часть добычи он потратил на строительство нового каменного театра. Легаты Августа не получили триумфа, поскольку их победы считались принадлежащими ему. Вместо этого они получили триумфальные знаки отличия ( ornamenta triumphalia ). Многим сенаторским проконсулам было запрещено проводить крупномасштабные кампании, а наместникам Африки и Македонии, которые все еще командовали легионами, такие возможности выпадали крайне редко. Неясно, понимал ли это кто-нибудь в то время, но триумф Бальба, возможно, стал последним из тех, что устраивались в старом стиле. Сам Август больше никогда не справлял триумф, и в будущем эта честь предоставлялась только членам его семьи. Однако даже для них триумф был редкой наградой. Войны продолжались, победы множились, но все заслуги теперь приписывались главным образом принцепсу, а он не удосуживался отмечать их традиционным способом. Возможно, на это и намекал список всех прошлых триумфов, помещенный на арку Августа. Он заканчивался Бальбом, и ни для кого другого уже не было места. [492]