Георгий Бердников - Том 3. Литература эпохи Возрождения: XIV — первой четверти XVII вв.

В истории литературы, в истории культуры Латинской Америки фигура Гарсиласо де ла Вега по-своему исключительна. «Биологическим, духовным метисом», «первым латиноамериканцем» часто называют его исследователи, видя в нем первый яркий пример слияния двух культурных потоков. «В его творчестве встретились две эпохи, две культуры, — писал Хосе Карлос Мариатеги, выдающийся философ-марксист и писатель Перу, — Гарсиласо — первый плод знакомства, результат плодотворной встречи двух рас: конкистадоров и индейцев».

XVI век дал еще один специфический жанр, многие произведения которого были вдохновлены конкистой, — эпическую поэзию. Жемчужиной этой поэзии была «Араукана» (1569–1589) Алонсо де Эрсильи (1533–1594), представляющая также и большой исторический интерес как драматическая картина похода в южную оконечность Американского материка, где испанцы встретили героическое сопротивление чилийских индейцев-арауканцев. Первый предводитель испанцев Педро Вальдивия за много лет так и не добился победы над арауканцами. В 1554 г. в Чили направилась новая экспедиция, в составе которой был будущий поэт. В ту пору ему был двадцать один год; воодушевленный миссией испанского оружия, Эрсилья на полях сражений столкнулся с удивительным сопротивлением маленького арауканского племени. Человек незаурядной отваги, Эрсилья сумел оценить мужество противника. Так и получилось, что поэма, посвященная прославлению испанского оружия, одновременно стала и поэмой, воспевшей героическую борьбу арауканского народа.

Эрсилья писал поэму долгие годы, он претерпел множество невзгод, и «Араукана» в некоторых своих частях отразила более поздние факты. Но, разумеется, главное ее значение в том, с каким поэтическим совершенством и искренностью воссозданы события чилийской войны. Первая часть поэмы, которую Эрсилья сочинял, еще находясь на полях сражений, поражает не только географической, хронологической четкостью, но и гуманистическим пафосом в воссоздании душевного величия, простоты и мужества арауканцев. Во второй и третьей частях поэмы появляются новые моменты, связанные с невзгодами, которые поэт претерпел, вернувшись в Испанию, — размышления о сущности войн вообще, об обязанностях короны, а также горькие излияния о несправедливости, встретившей воинов и поэта на родине.

«Араукана» представляет собой эпическую героическую поэму, один из образцов эпической поэзии эпохи Возрождения. По масштабности замысла, глубине и сложности чувства, которое вкладывает автор в изображение великих исторических действий, «Араукана» перекликается с «Лузиадами» Камоэнса. Творение португальского собрата Эрсильи, воспевшего подвиг Васко да Гамы, и хронологически весьма близко «Араукане» (1572). Метрическая система «Арауканы» — октава с расположением рифм по системе ав ав авсс. В Испанию октавы пришли из Италии и утвердились в эпической поэзии и отчасти в гражданской лирике XVI в. В «Араукане» характерным для времени было соединение таких элементов образотворчества, как сравнения, почерпнутые из животного и растительного мира Америки («подобно голодному кайману»), с мифологическими и восходящими к античной истории.

Овеянная духом героики и культом чести, поэма Эрсильи — типичное явление испанской литературы. Вместе с тем чилийцы с основанием видят в авторе «Арауканы» родоначальника своей литературы, первого, кто воспел патриотический подвиг коренных жителей страны. Чилийский исследователь Ф. Алегрия называет Эрсилью создателем «нового эпоса», ибо, обратившись к героическим деяниям, он внес в их изображение мироощущение эпохи гуманизма.

При ярко выраженном автобиографическом начале поэт выступает как участник подвигов и певец обеих противоборствующих сил — важным в «Араукане» было появление темы общего, «коллективного» подвига. В поэме индейцы, сопротивляющиеся чужеземному игу, предстают не только как героические личности, но как единое целое, как образ неумирающего народа. В этом смысле есть известная общность в изображении древних испанцев в «Нумансии» Сервантеса и арауканцев у Эрсильи, героические персонажи аккумулируют в себе волю и доблесть народа в целом. Один из них, старый касик Колоколо, произносит страстный монолог, обращенный к другим арауканским вождям с призывом прекратить распри. Мудрость дряхлеющего правителя, перед лицом опасности взывающего к единству всех племен, его высокое представление о чести и доблести воина — все это передано Эрсильей с нескрываемым восхищением [6] Вольтер писал об образе Колоколо как о типичном образе героического эпоса в своем «Эссе об эпической поэзии». . С таким же чувством рисует поэт и арауканского вождя Лаутаро, но особо трагическим величием исполнены образы Кауполикана и его окружения. Узнав, что вождь дал себя схватить живым, обезумевшая от горя жена Кауполикана в исступлении бросает мужу их младенца.

В «Араукане» соединились тенденции эпохи Ренессанса, сугубо испанский культ чести и одновременно гуманистический протест против жестокости конкисты, что сближает Эрсилью с Сервантесом и с Лас Касасом. Латиноамериканский поэт и просветитель XIX в. Андрес Бельо писал о поэме Эрсильи: «Доминирующая эмоция «Арауканы» благороднейшего свойства — это любовь к человечеству, культ справедливости, великодушное восхищение патриотизмом и отвагой побежденных. Не жалея похвал стойкости и мужеству испанцев, Эрсилья при этом осуждает их алчность и жестокость».

У Эрсильи был последователь и соперник. Через несколько лет после появления последней части «Арауканы» увидело свет другое произведение, претендовавшее на эпическое изображение событий конкисты Чили, — «Укрощенный Арауко». Автором его был Педро де Онья (1570–1643), родившийся на чилийской земле и учившийся в Лиме, но уже не бывший свидетелем борьбы в Чили. Учась у Эрсильи эпическому мастерству, подробно воссоздавая события конкисты, Педро де Онья интерпретирует ее в духе, противоположном «Араукане». «Укрощенный Арауко», самая большая по количеству стихов поэма о завоевании, почти целиком посвящена возвеличению знатного предводителя испанцев Гарсии Уртадо де Мендосы. Этим Онья бросал вызов покойному предшественнику, который не захотел упомянуть в поэме имя вельможного предводителя. Тщеславный и мстительный Мендоса не любил Эрсилью, но важнее, разумеется, другое, а именно то, что весь дух и смысл «Арауканы» исключал прославление подобных «героев». В поэме «Укрощенный Арауко» Мендоса предстает как сильная личность, наделенная всеми качествами жестокого конкистадора. Продолжателем традиций Эрсильи в изображении героизма народов, сопротивлявшихся испанскому завоеванию, был не Онья, а Лопе де Вега и драматурги его круга.