Дороти Гис МакГиган - Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии

Кроме того, канцлеры обоих принцев попытались посеять раздор между ними. Незадолго до того, как Карл отправился в путь из Нидерландов, он написал своему брату и просил его не обращать особого внимания на тех людей из своего окружения, которые плохо отзывались о старшем брате.

Но их встреча проходила хорошо, казалось, они сразу понравились друг другу. С того момента, как Фердинанд прискакал со своей блестящей свитой, соскочил с коня и низко поклонился Карлу, братья не отходили друг от друга. В первый вечер Фердинанд протянул Карлу чашу для умыванья и полотенце, за ужином он сидел по правую руку от брата и впервые в жизни попробовал восхваляемые бургундские сладости и лакомства. На следующий вечер Карл снял цепь Ордена Золотого Руна и надел ее на плечи брата. В феврале, когда все испанские вассалы приносили своему новому королю Карлу ленную клятву, Фердинанд был первым, кто преклонил колена, вложил свои руки в руки сира де Шевре, который проводил эту церемонию вместо Карла, и принес клятву своему брату.

Даже предубежденно настроенный фламандский канцлер не мог ни в чем придраться к Фердинанду. Виталь заявил, что мальчик «любезен и у него хороший характер, он ведет себя по отношению к старшему брату-королю очень открыто и скромно».

Тем не менее, в Испании все шло не так гладко, как хотелось бы. Многие бургундцы из свиты Карла относились к испанцам пренебрежительно и этим вызывали ненависть к себе.

В Вальядолиде испанским священникам пришлось покинуть свои дома, чтобы освободить помещения для придворных Карла. Они пытались отомстить, отказываясь служить мессу в присутствии посторонних, они даже требовали отлучения их от церкви. Испанцы упрекали бургундцев в похотливости и пьянстве и заявляли, что вынуждены защищать от них своих жен за замками и решетками. Нередко придворные Карла «испытывали радость» оттого, что им сваливался на голову цветочный горшок, когда они шли домой, «при этом гвардия их об этом не предупреждала». Отношения были, как между оккупантами и оккупированными, а случаи взаимных нападений и обвинений становились все более грубыми и частыми.

Карл был молод и неопытен, он даже не понимал языка своего королевства и находился почти полностью под влиянием своих советников во главе с Шевре. Он был далек от того, чтобы твердо встать на ноги в Испании. Вряд ли он не замечал, что его холодно приветствовали, когда он появлялся в кортесе — испанском парламенте, в то время как его брата встречали приветственными возгласами.

В целом казалось, что лучше всего было бы последовать совету канцлера и пока что отправить Фердинанда в Нидерланды.

Карл распрощался с Фердинандом со смешанными чувствами и с горечью в сердце; это произошло в апреле 1518 года в городе Аранда. Братья проскакали вместе верхом полмили из Аранды до развилки. Когда младший брат хотел соскочить с коня, чтобы распрощаться по протоколу, Карл не позволил этого. Они обнялись как равные, оставаясь в седле с непокрытыми головами, и предались на волю божью. Фердинанд повернул по направлению к морю, к порту Сантандер, Карл медленно возвращался в город.

Казалось, разлука опечалила его. Он подозвал маркиза де Агилар [105] Луис I Фернандес Манрике де Лара и Норонья (1474–1534). , который должен был вести хозяйство Фердинанда, и попросил его скакать к Фердинанду с последним посланием. «Маркиз, друг мой, — сказал Карл, — оставайтесь с моим братом, пока он не поднимется на борт. Кланяйтесь ему от меня и скажите ему, что он часто будет слышать обо мне. Возможно, мне частенько захочется поохотиться вместе с ним в моем парке Дамвилд в Брюсселе на оленей и кроликов. Я уверен, ему там понравится».

Понравилось это Фердинанду или нет, он принял свою судьбу с достоинством. Никогда больше нога его не ступила на испанскую землю.

Карл находился в Лериде, в Испании, со своим королевским двором, когда весной 1519 его настигла весть о смерти дедушки. Очень скоро он узнал, что обещания, которые Максимилиан так дорого купил прошлым летом у пяти из семи курфюрстов, чтобы обеспечить выборы Карла на трон империи, растаяли в воздухе. Немецкие курфюрсты в Германии спрашивали себя, не слишком ли уже могущественен юный Габсбург и не могли бы они за свои голоса потребовать более высокую цену.

Папа Римский, Лев Х [106] Лев X (в миру Джованни Медичи, 1475–1521) — Папа Римский с 11 марта 1513 года по 1 декабря 1521 года. , совершенно откровенно сказал венецианскому послу в Риме, что императорская корона будет выставлена на торги, и «будет отдана тому, кто больше предложит».

Одно было известно наверняка: Карл с самого начала был полон решимости добиться императорской короны не просто потому, что многие из его предков носили ее, но потому что ему стало ясно, что только с этим наднациональным символом он мог надеяться удержать вместе свои земли, раскиданные по всему миру. «Мы полны решимости выиграть эти выборы, ничего не упустить и отдать за это все, как за единственное в мире, к чему привязано Наше сердце».

То, что еще несколькими месяцами раньше выглядело как мирное соревнование, за ночь превратилось в одну из самых ожесточенных, отчаяннейших битв в истории вокруг выборов, потому что на троне Франции сидел молодой король Франциск I, который с таким же упрямством решил, что Карл должен проиграть выборы. Хотя корона императора с давних пор совпадала с немецкой, но в Золотой Булле, в основном законе Рейха от 1356 года, не было никаких указаний на то, что не любой европейский принц мог быть кандидатом. Если Карл выигрывал, Франция была опасно окружена Габсбургами: на севере Нидерланды, на юге Испания, на востоке империя. Не удивительно, что молодой, энергичный и мужественный король Франции бросился в предвыборную борьбу, опираясь на все, находящиеся в его распоряжении деньги и средства пропаганды.

Но он был не единственным соперником Карла. С другой стороны пролива, король Генрих VIII, который советовался со своим умным канцлером, кардиналом Уолси [107] Томас Уолси (около 1473–1530) — канцлер Английского королевства в 1515–1529 годах; архиепископ Йоркский с 1514 года; кардинал с 1515 года. , не понимал, почему он не мог бы расширить власть Англии далеко в центр Европы после того, как он недавно утвердился на континенте в Кале. Уолси нацелился на папский сан, который он надеялся получить при следующей вакансии, а вместе с Генрихом на императорском троне они могли бы представлять достойный союз в европейской политике.

Кроме французского и английского короля, по крайней мере, еще двое других положили глаз на императорский трон. Молодой венгерский король Лайош, сам один из курфюрстов, благодаря знаменитой женитьбе, стал в 1515 году коадъютором и приемным сыном Максимилиана с туманным обещанием последовать на трон за своим свекром. И его дядю, короля Польши Сигизмунда, внимательные наблюдатели тоже рассматривали, как вероятного кандидата, если по ходу выборов не будет принято решение.