Женщины-легенды

Согласно же греческим мифам, такое племя существовало. Тесей и Геракл совершили поход в страну амазонок с целью добыть пояс их царицы Ипполиты. Этот чудодейственный пояс достался, как известно, Гераклу, а его прекрасная обладательница — Тесею. В Афинах, в «Доме клятв», он скрепил со знатной пленницей свой брачный союз, и та родила царю сына. В честь матери его нарекли Ипполитом. Еврипид же отводит амазонке-всаднице роль наложницы в доме Тесея и говорит о недолговечности их счастья. Желая освободить из плена свою предводительницу, амазонки вторглись однажды в Аттику и осадили Афины. Но полюбившая Тесея Ипполита встала рядом с ним на защиту его родного города и погибла в бою [9] Эта битва надолго сохранилась в памяти потомков. Знаменитый греческий скульптор V в. до н. э. Фидий увековечил ее на медном щите Афины, статуя которой находилась на акрополе, в Парфеноне, а также на фризе, опоясывавшем этот уникальный храм древности. .

Потеряв Ипполиту, Тесей долгое время оставался один. И только спустя много лет он решился на новый брак. Свой выбор афинский царь остановил на младшей сестре Ариадны, Федре. Ипполит стал к этому времени страстным охотником и почитателем девственной богини Артемиды. Все свои дни юноша проводил «в ловитве псовой, в гоне средь зеленых чащ». На привалах царевич похвалялся друзьям, что он единственный из смертных, кто отмечен милостью «меняться словом» с Артемидой. Славя ее как величайшую богиню, Ипполит избегал даров Афродиты — любви и женщин, за что и навлек на себя ее гнев. Старый и мудрый раб, слуга царевича, предостерегал своего воспитанника: «Гордецов надменных не любят ни люди, ни боги. Человек же учтивый и приветливый приятен всем, шутя он многого достигнет». На это юноша дерзко ответил, что у богов, как и у людей, у каждого свои друзья. Испуганный старик попросил Афродиту не быть слишком строгой к беспечным юнцам, ведь «на то они и боги, чтоб мудрее смертных быть». Но оскорбленная Киприда была неумолима. Орудием своей мести она избрала мачеху оскорбителя, Федру, на которую наслала безумие [10] Безумие — самый страшный, по мнению древних, вид недуга. .

В трагедии Еврипида «Ипполит», в основу сюжета которой лег миф о Федре, хор трезенских женщин и кормилица царицы становятся свидетелями и соучастницами разворачивающейся на сцене драмы. Именно хор сообщает зрителям, что Федра нездорова. В неизбывной тоске она прячет под покрывалом золото пышных кос и уже третий день ничего не ест, «от даров Деметры [11] Деметра — в греческой мифологии богиня земледелия и плодородия. отворотив уста». Сочувствующие царице женщины пытаются установить причину ее недуга. Возможно, она обидела кого-то из богов и те наслали на нее болезнь? Или Тесей ради новой тайной любви не разделяет более с женой брачного ложа? А может, вестник недобрый принес печальную весть с Крита, родины царицы? Однако ни кормилица, ни хор не догадываются пока о причине ее болезни. Федра же неожиданно начинает бредить. То она хочет унестись в горы, где сосны шумят, то улететь в леса, где «свирепые псы по горячим следам за добычей бегут, за пятнистою ланью». В беспамятстве женщина подхлестывает свистом собак, заносит над разметавшимися от ветра волосами фессалийский дротик и просит Артемиду принять ее в свое царство. Придя в себя, Федра стыдится своих «слов неразумных» и говорит: «Лучше всего умереть в забытьи, не очнувшись». Безмерно любящая воспитанницу, преданная ей няня размышляет:

Беспокоясь за будущее детей Федры и Тесея, кормилица находит наконец веский аргумент и предостерегает объятую непонятным недугом госпожу: в случае ее смерти все наследство царского дома перейдет к пасынку, Ипполиту. Услышав имя Ипполита, Федра умоляет няню: «Ради всех богов о нем не говори, прошу, молю тебя!» И, прежде чем открыться, она спрашивает: «Что разумеют люди, говоря «любовь»?» «И сладостный восторг и боль жестокую», — отвечает кормилица. «Увы, — заключает Федра, — мне лишь второе суждено познать». Молодая женщина признается, что полюбила своего приемного сына, Ипполита. Услышав это, кормилица отрекается от постылого мира, в котором «в любви и честные бессильны пред пороком».

В трагедии звучит тема роковой любви. Федра вспоминает преступную страсть своей матери, Пасифаи, влюбившейся когда-то в быка, несчастье сестры Ариадны, ставшей возлюбленной Диониса [12] Эту утонченную формулировку легенды венгерский писатель Л. Мештерхази трактует на свой лад и утверждает, что Ариадна, покинутая Тесеем, «предалась питию». . «Из Миноид никто еще любви не ведал легкой, роковая участь женщин нашего рода — тяга к греховному, запретному», — с горечью говорит Федра. «Сама я долго сопротивлялась своей страсти, но напрасными оказались мои попытки трезвым рассудком одолеть безумие. Киприда победила меня, и я должна умереть». Кормилица пытается удержать отчаявшуюся воспитанницу от самоубийства. Она считает, что ничего страшного не случилось. Ведь любят многие, ибо «и в небесах высоких, и в клокочущих морях царит Киприда, все мы из зерен Афродиты родились на свет». Свой совет «Любви не бойся — это воля высшая» старая женщина подкрепляет расхожим аргументом:

В ответ Федра упрекает няню, что она пытается выдать позор за добродетель и толкает ее на грех. «За жизнь твою боюсь» — оправдывается та и спешит в дом, где у нее якобы спрятано «зелье приворотное», способное слить две любви «в одно желанье».

Несмотря на просьбу Федры никому не выдавать ее тайны, движимая страхом за жизнь своей госпожи кормилица идет к Ипполиту и пытается уговорить его на любовное свидание с мачехой. «Сводница, — отвечает тот, — торгуешь брачным ложем своего царя!» Преданная самым близким человеком и отвергнутая любимым, Федра пишет прощальное письмо Тесею, в котором обвиняет пасынка в попытке насильно овладеть ею. Этим она мстит своему оскорбителю, каким Ипполит является в ее глазах после его объяснения с кормилицей. Приготовив в спальне «вервие смерти», Федра, «сраженная любовью горькою», вешается. А «Ипполит произносит в это время монолог о женщинах. Обращаясь к владыке Олимпа, он спрашивает: «Зачем, о Зевс, на горе смертным женщине ты место дал под солнцем?» Ведь род людской можно было бы взрастить и без этого «коварного сословья». Каждый мужчина приносил бы в святилище Зевса медь, железо или золото и по достоинству своих подарков получал взамен семена детей. И если все-таки обойтись без женщины нельзя, то: