Женщины-легенды

На что рассчитывала Клеопатра? Ее ничуть не смущало то обстоятельство, что Цезарь был женат и не хотел расставаться со своей верной женой. Египетская царица все же рассчитывала на брак с диктатором Рима, ведь она родила ему сына, чего не смогла сделать ни одна из трех его законных жен: есть сведения, что уже был подготовлен проект закона, по которому Цезарю позволялось иметь такое количество жен, сколько необходимо для рождения наследников.

26 сентября 46 года Цезарь как верховный понтифик открыл построенный на свои собственные средства храм Венеры Родоначальницы, и все увидели в этом храме рядом со статуей Венеры прекрасное золотое изображение Клеопатры. Римляне были шокированы тем, что Цезарь возвеличил свою любовницу, вознеся ее до уровня богини. Но ведь она была матерью его сына и богиней Исидой в Египте!

Через два месяца Цезарь снова отбыл из Рима, на сей раз на войну в Испанию, и пробыл там почти девять месяцев — до осени 45 года. Возвратившись в Рим, диктатор грезил о мировой державе, где он будет править единолично как монарх. Женой повелителя такого государства должна стать, конечно же, та, которая имеет право на это по своему происхождению, мать его сына — наследника мировой державы Птолемея — Клеопатра! А Кальпурния? Ну что ж, Кальпурния вынесет и это…

Цезарь не знал, что жизнь его приближается к концу — 15 марта 44 года он был убит в зале заседаний сената. Убийство Цезаря означало для Клеопатры крушение всех ее надежд. Она срочно, видимо во второй половине марта, покинула Рим, получив напоследок неприятное известие.

Из оглашенного во время похорон завещания стало известно, что Цезарь усыновлял внука своей сестры девятнадцатилетнего Гая Октавия и назначал его главным наследником, о сыне же Клеопатры не было сказано ни слова.

Следовало опасаться возможных акций со стороны Октавиана; Клеопатра перебралась в Египет и после смерти Птолемея XIV сделала соправителем сына Цезаря.

В Риме опять началась гражданская война, осложнилась обстановка и на Востоке. Не осталась в стороне от сложных политических событий и Клеопатра, но, проявив свою природную хитрость и дальновидность, она не поддержала, по существу, никого из воевавших.

В результате этих событий одним из триумвиров, который получил власть на Востоке, стал Марк Антоний. Его сравнивали с греческим богом Дионисом, некогда покорившим Малую Азию. Один за другим царьки мелких государств признавали его власть. Но Клеопатры среди них не было.

И вот в городе Таре, расположенном в Киликии, была назначена встреча между Антонием, римским полководцем, и Клеопатрой, египетской царицей. Антоний был опытен в военных делах, политике, в связях с женщинами. Клеопатра знала жизнь и слабости людей: она сумеет встретить этого римского вельможу! Плутарх писал: «Клеопатра… рассчитывала легко покорить Антония… Перед Антонием она предстанет в том возрасте, когда и красота женщины в полном расцвете, и разум ее всего острей и сильнее. Итак, приготовив щедрые дары, взяв много денег, роскошные наряды и украшения — какие и подобало везти с собою владычице несметных богатств и благоденствующего царства, — но главные надежды возлагая на себя самоё, на свою прелесть и свои чары, она пустилась в путь».

Она плыла на корабле, нос которого сверкал золотом, паруса отливали пурпуром, а посеребренные весла в такт музыке ударяли по воде. «Царица покоилась под расшитою золотом сенью в уборе Афродиты, какою изображают ее живописцы, а по обе стороны ложа стояли мальчики с опахалами — будто эроты на картинах. Подобным же образом и самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бесчисленных курильниц и растекались по берегам. Толпы людей провожали ладью по обеим сторонам реки, от самого устья, другие толпы двинулись навстречу ей из города, мало-помалу начала пустеть и площадь, и, в конце концов, Антоний остался на своем возвышении один. И повсюду разносилась молва, что Афродита шествует к Дионису на благо Азии».

Они встретились; Антоний был поражен пышностью убранства, роскошью, изысканностью. «Угадавши в Антонии по его шуткам грубого и пошлого солдафона, Клеопатра и сама заговорила в подобном же тоне — смело и без всяких стеснений. Самые звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, на любое наречие, так что лишь с очень немногими варварами она говорила через переводчика, а чаще всего сама беседовала с чужеземцами — эфиопами, троглодитами, евреями, арабами, сирийцами, мидийцами, парфянами… Говорят, что она изучила и многие иные языки…»

А что Антоний? Слово опять Плутарху: «Он обладал красивою и представительной внешностью. Отличной формы борода, широкий лоб, нос с горбинкой сообщали Антонию мужественный вид и некоторое сходство с Гераклом, каким его изображают художники и ваятели… Это предание, которому, как уже сказано, придавало убедительность обличив Антония, он старался подкрепить и своею одеждой: всякий раз, как ему предстояло появиться перед большим скоплением народа, он опоясывал тунику у самых бедер, к поясу пристегивал длинный меч и закутывался в тяжелый военный плащ». Это был щедрый и веселый человек, любящий жизнь, друзей, женщин, попойки. И вот ко всем этим качествам прибавилась роковая любовь к «Клеопатре, разбудив и приведя в неистовое волнение многие страсти, до той поры скрытые и недвижимые, и подавив, уничтожив все здравые и добрые начала, которые пытались ей противостоять».

Плутарх писал: «Антоний был увлечен до такой степени, что позволил Клеопатре увезти себя в Александрию — и это в то самое время, когда в Риме супруга его Фульвия, отстаивая его дело, вела войну с Цезарем (т. е. с Октавианом. — Ред.), а парфянское войско действовало в Месопотамии… В Александрии он вел жизнь мальчишки-бездельника и за пустыми забавами растрачивал и проматывал самое драгоценное, как говорит Антифонт, достояние — время. Составился своего рода союз, который они звали «Союзом неподражаемых», и что ни день, они задавали друг другу пиры, проматывая совершенно баснословные деньги».

Клеопатра поступала как настоящая женщина — чувственная, соблазнительная и коварная, «сообщая все новую сладость и прелесть любому делу или развлечению, за какое ни брался Антоний, ни на шаг не отпуская его ни днем, ни ночью, крепче и крепче приковывая к себе римлянина. Вместе с ним она играла в кости, вместе пила, вместе охотилась, бывала в числе зрителей, когда он упражнялся с оружием, а по ночам, когда в платье раба он бродил и слонялся по городу, останавливаясь у дверей и окон домов и осыпая обычными своими шутками хозяев — людей простого звания, Клеопатра и тут была рядом с Антонием, одетая ему под стать».