Пётр Кошель - История сыска в России. Книга 2

Семякин предлагает также предоставить Барлэ полную самостоятельность в организации и заведовании французскими агентами внешнего наблюдения, а также и в расходе ассигнованных ему на эту агентуру 5 тысяч франков в месяц; лишь контроль в расходовании этой суммы возлагается на Рачковского. Не забывает Семякин и самого себя, так как предлагает ассигновать в распоряжение делопроизводителя 3-го делопроизводства Департамента полиции, каковую должность он занимал в это время, 1500 рублей ежегодно на экстренные и случайные расходы и на награды заграничным агентам.

К этому делопроизводству Семякин предлагает присоединить иностранный отдел из трех чиновников, который будет ведать не только сообщениями агентов, но и всеми сообщениями пограничных властей, сообщениями начальника Варшавского жандармского округа о сношениях польских революционеров с Галицией и Познанью, сообщениями консулов как агентурного характера, так и о выдаче им паспортов русским подданным за границей; кроме того, этот иностранный отдел должен составить не существующий доныне список эмигрантов, регистрировать всех лиц, состоящих под негласным надзором, выбывших за границу… еженедельно представлять обзор наиболее выдающихся сведений, полученных из поименованных выше источников и ежемесячно выпускать сборник сведений: а) о происходящих в течение месяца событиях, б) о вновь установленных адресах и сношениях эмигрантов как за границей, так и с лицами, в империи проживающими, в) о выбывших за границу поднадзорных или бежавших преступниках и задержанных при возвращении, г) о вновь вышедших за границею революционных изданиях на русском языке или имеющих отношение к России.

20 мая 1884 года проект Семякина получил одобрение директора Департамента Плеве и товарища министра Оржевского. Для удаления же Круковского в Париж был послан в конце марта 1885 года Семякин, который и уладил дело, выдав Круковскому 10 тысяч франков и взяв расписку об отсутствии претензий к Департаменту полиции; Семякин же ввел Рачковского в управление парижской и женевской агентурой.

Корвин-Круковский не мог так легко утешиться в своем падении и уже 20 июля 1884 года обратился с письмом к Семякину, в котором, жалуясь на свое тяжелое материальное положение, просил выдать ему за прежние услуги пособие в размере 3 тысяч франков или хоть ссуду в тысячу франков, угрожая в случае отказа обратиться к царю. Вместе с тем Круковский указывает, что он, несмотря на свое стесненное материальное положение, отклонил выгодные для него предложения некоторых французских газет разоблачить в ряде статей устройство русской полиции в Париже.

Все заставляет предполагать, что Круковский был удовлетворен и на этот раз, так как угроза шантажом и разоблачениями всегда оказывала магическое действие на Департамент полиции.

Через год парижская агентура снова подверглась некоторым изменениям благодаря докладу 8 мая 1885 года Дурново Оржевскому, в котором директор департамента ссылается на данные, доставленные надворным советником Зволянским (новый полицейский герой), полученные последним из личных объяснений с Рачковским и Барлэ.

Из этого доклада видно, что у Барлэ было шесть французских агентов, на которых он тратил 1560 франков в месяц, что чиновнику парижской префектуры он платил 200 франков ежемесячно, что у него было две конспиративные квартиры, на одной из которых производилось наблюдение за корреспонденцией, и что на консьержей по наблюдению за перепиской он расходовал 1070 франков ежемесячно. Траты самого Рачковского были значительно меньше, а именно: от 1200 до 1500 франков в месяц; при этом обращают на себя внимание следующие расходы: на постоянную квартиру для наблюдения за Тихомировым, в которой жил агент Продеус (бывший околоточный надзиратель), тратилось 65 франков ежемесячно; от 600 до 800 франков в месяц уходило на внутреннюю агентуру, временные наблюдательные квартиры, единовременные выдачи консьержам, полицейским чиновникам и другим за разные сведения, на оплату мелких услуг, извозчика, кафе и пр.

Таким образом, получалась переиздержка, достигающая 500 франков ежмесячно (Рачковскому отпускалось на расходы всего 1000 франков), которую Дурново объясняет усиленной деятельностью по выяснению личностей Сержиуса (Кайгера) и Славинского (Иванова), Алексея Николаевича (Тонконогова) и по наблюдению за ними, затем расходами на устройство внутренней агентуры, на поездку агента из Швейцарии в Париж по вызову эмигранта Русанова и другие.

Все это заставляет Зволянского и Дурново склоняться к тому, чтобы усилить ассигнования Рачковскому за счет ассигнований Барлэ, у которого, как то выяснил Зволянский, получается ежемесячно довольно значительный остаток, обращаемый им в свою пользу.

Все предложения Дурново получили утверждение Оржевского, и Рачковскому была отпущена в его распоряжение вторая тысяча франков в месяц, которую отняли у Барлэ; с гражданином же Барлэ заключен был новый контракт до 1 июня 1887 года.

Одновременно было заключено 8 мая 1885 года условие с секретным сотрудником Ландезеном (он же Гекельман), который, несомненно, являлся той секретной агентурой Рачковского, о которой упоминается в докладе Дурново, Ландезен — будущий Шртинг — новый герой русской полицейско-провокаторской эпопеи.

24 марта 1885 года С.Зволянский прислал из Парижа, где он находился в служебной командировке, на имя Семякина в Департамент полиции телеграмму, в которой говорится, что “субъект” требует за службу тысячу франков в месяц, не считая разъездных, в случае разрыва — 12 тысяч франков, может войти в сношение с редакцией, “личность ловкая, неглупая, но сомнительная. Федоренко полагает сношения с ним полезными, но цена высокая”.

На это последовал 25 марта телеграфный ответ Дурново на имя Федоренко для Зволянского:

“Нахожу цену слишком высокою. Можно предложить 300 рублей в месяц. Единовременных выдач в таком размере допустить нельзя. Вознаграждение вообще должно зависеть от степени пользы оказанных услуг, которые до сих пор сомнительны. Прошу Вас решить вопрос с Ф., смотря по нужде в содействии подобной личности. Будьте осторожны относительно сохранения особы Федоренко”… “Субъектом” был Ландезен-Гекельман, впоследствии Гартинг.

После этого с Ландезеном было выработано следующее соглашение:

“Бывший агент Санкт-Петербургского секретного отделения, проживающий ныне в Париже под именем Ландезена, приглашен с 1 сего мая к продолжению своей деятельности за границей и поставлен в непосредственные отношения с лицом, заведующим агентурой в Париже. Соглашение с Ландезеном, рассчитанным секретным отделением по 1 марта сего года, состоялось на следующих условиях: