Лин Паль - Все тайны Грааля

Услышав все то дивное, что сказали Харин и Лентий, говорили между собою все в собрании иудейском: «Воистину все это от Господа! Благословен Господь во веки веков. Аминь». И разошлись все из собрания с великой скорбью, с боязнью и страхом, бия себя в грудь, и пошел каждый в область свою. И обо всем, что было поведано и содеяно в собраниях иудейских, как рассказали игемону Иосиф и Никодим, обо всем, что содеял и поведал Иисус иудеям, — все слова (эти) записал в свитках сам Пилат».

Если в этой версии рассказ касается больше посмертных откровений, то в Евангелии от Матфея искреннего даже сама смерть Иисуса описана некоторым образом иначе, чем мы привыкли:

«И пришедши на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место, дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и отведав не хотел пить. Распнув же Его, делили одежды Его, бросая жребий; и сидя, стерегли Его там; и поставили над головою Его надпись, означавшую вину Его; Сей есть Иисус, Сын Божий. Тогда были распяты с Ним, два разбойника; один по правую сторону, а другой по левую. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: спаси Себя Самого. Если ты Сын Божий, сойди с креста.

Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехались.

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его. Около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Я только Рука, Двери отверзающая; да грядут те, кто за Мной! а в них, да воскресну!

Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: зовет кого?

И тотчас подбежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить. А другие говорили: постой; посмотрим, придет ли кто, спасти Его.

Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, говорили: воистину Он был Сын Божий. Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи; между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Завдеевых.

Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который тоже учился у Иисуса; он пришел к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело.

И взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в своем новом гробе, который высек он в скале. По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пошли одиннадцать учеников Его посмотреть гроб.

Когда же шли они, Иисус встретил их и сказал: дух бодр, плоть же немощна; не ходите к гробу, там один лишь прах. Радуйтесь! на Нашу долю выпало раздувание Искр в человеках. Итак, идите, научите все народы, пробуждая То что дремлет. Я с вами во все дни до скончания века».

Впрочем, в этом Евангелии и о начале Пути Иисуса сказано нечто для церкви неприемлемое: «Оп пришел, дабы свидетельствовать о свете, но не для славы в тех, кто уверовал в него. Оп не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о свете. Он был Тем, чье слово стало плотью. Плотью нетленной, смерти не знающей. Были те кто, обуяв себя и тех, кто подле них сомнением, говорили: Не верим, что Сей от духа святого, ибо нашими страданиями страдает и нашими радостями радуется.

Только сказано в писаниях: Свят не тот, кто, отрешив себя от мира, без греха живет, но тот кто, среди человеков себя блюдет и другим назидание совершает.

По сему и было, что пришел Он и Себя соблюсти, и Назидание совершить.

От младенчества Он имел в себе Силу и Жажду. Силу Духа, и Жажду хотения Духа.

Знание есть меч обоюдоострый, коим и врага можешь поразить и себя без пальцев рук оставить, возлюбил повторять Он бывшим с Ним. Сам же множил свою мудрость. Да не только книгами иудейскими, но и много египетскими, римскими и шумерскими. Так отвечал Он изумлению отца и матери своей: Грядет мне послужить, а до срока не могу иметь ни сна, ни покоя в обретениях мудрости».

В некоторых текстах, например в Послании Климента Александрийского Феодору, указывалось, что учение Христа и само христианство в том римском виде, в котором оно преподносилось, то есть в переложении Павла и его последователей, вовсе не есть правда: «Теперь, что касается их постоянных рассуждении о боговдохновенном евангелии от Марка, то частью это полная ложь, а если и есть элементы истины, то их неверно передают. Истина, смешанная с ложью, становится фальшивой, как говорят, даже соль становится безвкусной.

А что касается Марка, то он во время пребывания Петра в Риме записал все деяния Господни. Но, в действительности, он не возвестил всех деяний, и не намекнул на тайные, но выбрал те, которые он счел самыми полезными для роста катехуменов в вере. А когда Петр мученически умер, Марк пошел в Александрию, взяв с собой записи, свои и Петра. Из этих записей он перенес в свою первоначальную книгу те части, которые способствовали росту познания. Таким образом, он составил более духовное евангелие для продвинувшихся к совершенству. Но он не разгласил того, что не должно произноситься всуе, и не записал иерофанического учения Господа, а только добавил к записанным ранее деяниям другие. Также он присоединил некоторые изречения, толкование которых, он знал, возведет слушателей в святилище истины, за семь завес. Вот так, в итоге, он подготовил все без зависти, как я полагаю, и спешки и после смерти оставил свой труд церкви в Александрин, где он сейчас весьма надежно хранится, доступный для чтения только тем, кого посвящают в великие таинства».

Из этого следует совершенно наивный вопрос: а что — были таинства? И первоначальное учение отличается от массовой христианской пропаганды? Если тексту верить (а нам нет смысла ему не верить) — были. Учение для народа — оно было все, как на ладони. Но, оказывается, за этим фасадом жило другое учение, не рассчитанное на профанов (то есть людей несведущих). И чтобы узнать истинное учение… требовалась инициация.

Эта христианская линия Грааля может вызывать некоторые размышления и сомнения, причем Робер де Борон их просто усилил, а начало положил Кретьен.

Во всяком случае, Кретьен показал нам рыцаря Грааля, который отрекся от своего Бога, то есть иным образом истолковать пятилетнее скитание Персиваля, позабывшего о том, для чего существует церковь, попросту невозможно. Однако Персиваль все пять лет даже не вспоминает, зачем это сооружение построено, а когда ему напоминают о назначении постройки и необходимости веры, спешит отнюдь не в ближайшую церковь, а к отшельнику, весьма странному человеку, использующему в молитве «страшные имена бога». Что это? Случайная оговорка? Но Кретьен ничего не делал случайно. И уж «случайно» он не стал бы делать из главного героя вероотступника, пусть и с помраченным достославными поисками сознанием, и уж тем более не стал бы давать ему в учителя святого отшельника, молящегося (и учившего молиться!) недолжным образом. Так что это могла быть за молитва, чьи имена в ней звучали? Любопытно, но до наших дней сохранился покалеченный временем текст, в котором есть такие слова: «Но все племена и все народы будут говорить истину, которую получат от тебя лично, О Мелхиседек, Святой, Верховный священник, совершенная надежда и дары жизни. Я Гамалиел, кто послан к тебе… собрание детей Сифа, коих тысячи тысяч, мириады мириадов, эоны… сущность эонов, аба… аниа, абаба. О божественная… природа…. О мать эонов. Барбело! О первенец эонов, великолепный Доксомедон Дом…! О славный Иисус Христос! О главные господа светил, вы, силы Армозель, Оруаэль, Давид, Элелей, и ты, человек-света, бессмертный эон Пигера-Адамас, и ты, хороший бог благодетельных миров, Мирохирофет, через Иисуса Христа, Сына Бога! Это — тот, кого я провозглашаю, ибо посетил Тот, кто истинно существует, среди тех, кто существуют… не создан, Авель Барух — что ты мог бы дать знание истины…, что он из рода Верховного священника которых тысячи тысяч, мириады мириад эонов. Враждебные духи не знают о нем, и их сущность — разрушение. Не только я пришел, чтобы открыть тебе истину, которая в братьях. Он заключил себя в живую жертву, вместе с вашей жертвой. Он пожертвовал (себя) им как жертва за Все». Как видите, в этом тексте много пропусков, но зато в нем называются и имена, и называются они в одном ряду с Христом. Этих имен, думаю, вы никогда в жизни не слышали. А если кто-то из вас читал «колдовские» книги, то разве что в них можно увидеть некоторые. Авель Барух — Отец Всего, кто истинно существует, но не создан. Мать вечности, Барбело, первенец вечности, Доксомедон… Интересно и то, что эту часть повествования Робер де Борон изменяет незначительно, то есть вероотступничество остается.